Чудо-юдо, Агнешка и апельсин | страница 4
— Нет! Нет! Что вы! Большое спасибо! — испуганно отказалась учительница. — Я уже приглашена к одной знакомой.
Она поспешно вернулась к себе в комнату, где после солнечной кухни казалось совсем темно. Зимой солнце сюда заглядывало только по утрам. Учительница встала у окна, и лицо ее прояснилось: перед ней была скованная льдом Висла, которая серебрилась на зимнем солнце. Весело алели мчавшиеся мимо автобусы. По набережной прохаживались люди: взрослые и дети, катили младенцев в колясках, вели на прогулку собак. Одни собаки шагали важно и чинно, другие упрямились, рвались с поводков.
Конечно, ссылка на знакомую была просто отговоркой, никуда учительница не собиралась, ни с кем встречаться не уговаривалась, никто ее в гости не ждал. Она давно привыкла проводить воскресные дни и праздники одна. Она любила свою работу и каждый раз с удовольствием шла в школу, но после уроков учительнице хотелось побыть в тишине, отдохнуть от школьного гомона, а здесь, в общей квартире, отдохнуть редко удавалось. Тишина здесь была не частой гостьей.
Сыновья Петровских были спокойные ребята, родители их держали в строгости, но все же они были дети. Они играли, спорили, и через стенку их голоса были слышны так же громко, как радио или шум швейной машины.
«Почему бы Шафранцам не поселиться в доме для престарелых? — подумала пани Янина. — Им там наверняка было бы лучше, чем здесь. Тогда Петровские перебрались бы в другой конец квартиры. Их комнату занял бы Черник. Правда, он возвращается иногда поздно и навеселе. Вот как, например, вчера. Но это бывает не часто, во всяком случае не каждый день… Тогда за стеной было бы гораздо тише. Да и Петровским не помешало бы иметь две комнаты. У детей были бы условия для занятий…»
Тут учительница вспомнила про вчерашний педсовет, на котором обсуждали успеваемость учеников. Математик попросил пани Толлочко зайти к Петровским и поговорить о Витеке. Ох, как она не любит таких поручений! Но что поделаешь…
В комнате Петровских тесно, но прибрано и уютно. Кровати старательно застланы, на окне чистые занавески. При виде гостьи пан Феликс откладывает «Жице Варшавы» и приглашает учительницу сесть. Петровская просит извинения за беспорядок на столе: она как раз готовит тесто для лапши. Геня сидит у приемника, а Витек разглядывает свою коллекцию спичечных этикеток, наклеенную прямо на… дверцу шкафа.
— Не беспокойтесь, я на минуту, это вы меня должны извинить за внезапное вторжение. Я обещала коллеге поговорить с вами. Витек, дело касается тебя. Тебе грозит двойка в четверти по математике, да и физику ты еле-еле вытянешь на тройку.
