— Найди другую, — посоветовал Вос.
— Но я люблю эту.
— Значит, тебе не повезло, — философски заметил Вос.
— Нет.
Наступила пауза. Через окно издалека доносились резкие голоса. Вос подошел к Андрасси, положил руку ему на плечо.
— Послушай, — начал он. — Через три дома отсюда живет одна женщина, такая, что иногда выть хочется — настолько я ее хочу. Сиськи, старина! Уже одиннадцать лет я ее хочу. И ни разу за все это время я к ней не прикоснулся.
— Но почему?
— Потому что я хочу остаться на Капри.
— На Капри все делают то, что хотят, — возразил Андрасси, машинально повысив голос почти до голоса госпожи Сатриано.
— Чепуха, — сказал Вос. — Все делают, что хотят, только в том случае, если удается спрятаться.
— Но если я женюсь на ней, черт побери!
— Если тебе ее отдадут…
— Мне ее отдадут.
— Так, — сказал Вос. — А Форстетнер?
— Плевал я на Форстетнера.
— А на что будешь жить?
— Я буду работать.
— Где?
— Всегда можно найти работу.
— Только не здесь.
— А ты?
— Я? Я живу один. И никогда не обедаю у себя дома.
— Как-то раз антиквар сказал мне, что ему нужен помощник.
— Да, — сказал Вос. — Но в этом году у антиквара на горизонте только один клиент: Форстетнер. Ты думаешь, антиквар захочет с ним ссориться?
— Я тебе уже сказал: плевать мне на Форстетнера.
— На него не поплюешь. Если ты уйдешь от него, он начнет строить козни.
— Почему?
Вос задумчиво посмотрел на него.
— Ты сам хорошо знаешь.
— Можно, в конце концов, уехать с Капри, — мрачно проговорил Андрасси.
— Да, — согласился Вос. — Можно. И поселиться в Неаполе, в переулке, на третьем этаже, где ты будешь постоянно упираться носом в чей-нибудь зад.
Андрасси ничего не ответил.
— Ты думаешь, игра стоит свеч? — спросил Вос.
Андрасси продолжал молчать.
— Вот то-то и оно, — добавил Вос. — Каждому хочется добавить немного воды в свое виски, старина.
Тем временем сам он сделал глоток, не разбавляя.
— Послушай, как-то раз приезжает сюда дочь Сатриано…
— У них есть дочь?
— Да, причем небезынтересная особочка, уж поверь мне. Это женщина, которая не пропустит мужчину, не положив руку, куда ей хочется. И в первый же день на кого, ты думаешь, она решила опереться своей рукой? На бедного Boca. Вот. А тот оказался из-за этого в трудном положении. Бедный Вос.
— Она что, такая уродливая?
У Boca был такой вид, будто он воскрешал свои воспоминания.
— Нет, она скорее даже весьма смазлива. Но только я говорил себе: если я пересплю с ней, Сатриано могут быть недовольны, и если я не пересплю с ней, они опять же могут остаться недовольны. Понимаешь, ведь у них могло сложиться впечатление, будто я пренебрегаю их творением. И если речь идет о том, чтобы переспать ради того, чтобы переспать, говорил я себе, то, может быть, они предпочтут, чтобы это было лучше с другом, а не с кем-то еще.
