— Какой приятный сюрприз! Поднимайтесь же.
На ней была красная кофточка, черные брюки, пояс из пестрого шелка. На Андрасси — шорты оливкового цвета, подаренные Форстетнером, и светло-голубая рубашка с засученными рукавами, полученная от него же.
— Вы обедали у Сатриано?
— Да.
— Станни тоже?
— Да, и он тоже.
На какое-то мгновение Андрасси захотелось помочь ей. У нее был такой неприкаянный, такой несчастный вид. Крупный с горестной складкой рот, блуждающий, нерешительный взгляд с застывшим беспокойным выражением Беспокойство во всем ее облике, беспокойство, которое вдруг тронуло Андрасси. Маленькое радостное лицо дочери Рамполло, маленькое тусклое лицо миссис Уотсон — и на обоих лицах — вопрос, на обоих — ожидание ответа. Вероятно, миссис Уотсон не выспалась. Несмотря на ее рыдания или, скорее, из-за них, — все предпринимали не очень убедительные попытки успокоить ее — гости разошлись только около четырех часов утра. Цвет лица у нее был еще хуже, чем обычно, а серые пятна стали еще более серыми. А под глазами — синеватые круги.
— Вы не знаете, собирался он остаться там на весь день или нет?
— Нет, не знаю.
Андрасси был огорчен. Он действительно не знал.
— О! — жалобно протянула она. — Мне так тяжело. И никто не понимает.
— Я понимаю, — сказал Андрасси на всякий случай.
Они сидели на террасе. Вокруг царила тишина. Царила теплая, глубокая, странная тишина, нередко устанавливающаяся днем на юге Италии и заставляющая думать об увядших цветах на затянувшихся свадьбах.
— Это верно, — сказала она. — Я просто сама себя завожу. Тогда как…
Казалось, что в этот момент она просыпается. У нее на лице заиграла довольно веселая улыбка.
— Вам неудобно так сидеть. Возьмите вот подушку.
Она протянула ему подушку.
— Спасибо, но, правда…
— Хотите осмотреть дом?
— О, я его уже знаю!
Она нахмурила брови. У губ опять появилась горькая складка.
— Но… — начала она.
Потом:
— Это очень мило, что вы навестили меня.
Машинальным жестом она что-то стряхнула, может быть, пылинку, с голого колена Андрасси.
— Мне пора бы уже идти, — неуверенно проговорил он.
Она уже стояла перед ним, протянув руку.
— Если вы спешите…
Теперь у нее был такой вид, словно она прогоняла его. Какая странная женщина.
Лысого мужчину звали Ратацци. А полная сливочная женщина была госпожой Пальмиро. Эти две фамилии часто идут вместе. Их можно, в частности, прочитать на медной табличке, прикрепленной у входа одного старого здания в Неаполе на улице Милле.
