– На него так никто и не сядет, кроме нашего Героя?
– Буцефал подобен слишком верной жене, знает только одного мужчину, – то ли всерьёз, то ли насмешливо ответил Анаксарх. И совсем понизив голос, чтобы слышала только она, добавил: – Да и Александр, равнодушный к женской измене, никому не простил бы измены Буцефала. И многие это знают так же хорошо, как наш Клит.
– Слишком хорош для битвы, – громким, привыкшим отдавать приказы голосом заметил перед ними седеющий и высокий Антиген Одноглазый, обращаясь к начинающему делать военную карьеру немногословному Деметрию.
Тот почтительно кивнул в знак согласия, и Таид вмешалась, спросила Антигена Одноглазого:
– Неужели Великий Буцефал погиб так ужасно, как говорят распространители слухов?
– На нём живого места не было, – подтвердил то, что знали все, Антиген. – Храбрейший конь, достойный Александра. Изрубленный, с копьём в крупе он вынес царя из сражения и только после этого упал замертво. – Голос его дрогнул. – Мы оплакивали его как товарища.
– Он и был нашим товарищем. Македонцем, как и мы, – шумно вмешался пьяный Клит. И пальцем указал на хвост жеребца. – А этот – подарок персов. – При слове "персов" в его голосе прозвучало нескрываемое раздражение.
Замечание Клита вызвало одобрительный кивок надменного философа Каллисфена, и не только его. На что Антиген Одноглазый разразился грубоватым смехом:
– Ха-ха-ха! Так тебя сбросил перс?!
Клит в ярости топнул ушибленной ногой, сморщился от боли и, расталкивая толпу, скрылся в ней.
– Застынь! – позади него вновь воскликнул Лисипп, цепким взглядом уставясь на всадника.
Александр старался принять героическую посадку, но пошатнулся от внезапной слабости. Птолемей рванулся к нему, однако Александр удержался на потнике. Он наклонился к уху лошади, пошептал что-то ласковое, затем ловко спрыгнул на пол. Он похлопал коня по крупу, и тот, следуя за юным рабом, будто расколол толпу надвое, неторопливо побежал обратным путём к главному выходу. Царь наблюдал за ним, пока обе массивные, высокие створки двери, медленно закрываясь, скрывали жеребца из виду. После чего резко обернулся к Антигену Одноглазому.
– Ты сказал: "Слишком хорош для битвы?"
Военачальник ответил уклончиво.
– Он может стать и лучше нашего Буцефала.
– Лучше боевого друга, о котором я продолжаю тосковать, он не станет... – признался Александр просто и оборвал себя на последнем слове. Оглядев придворных, он отыскал глазами пышногрудую гетеру, на круглом лице которой выделялись большие и выразительные карие глаза. – Я выполнил условия спора! – шагнув к ней, воскликнул он. – Всё было в полной темноте!
