Бесс отвёл взгляд, чтобы Дарий не угадал его тайных мыслей, его сомнений.
Утреннее солнце оторвалось нижним краем от восточных гор, когда отряд македонян из шести всадников на взмыленных лошадях обогнул гребень скалы, и на расстоянии полёта стрелы первые наездники увидели цель, к которой так долго стремились. Все стали постепенно замедлять бег лошадей, чтобы остановиться возле повозки с разбитым колесом, рядом со стоящим на коленях евнухом. Лошади хрипели, никак не успокаивались и дико косились на повозку. Селевк соскочил возле неё на землю, остальные не получили от него приказа следовать его примеру и остались сидеть верхом, осматривались по сторонам.
Дарий лежал на соломе. В спину его упиралась рукоять персидского меча, а из живота торчало окровавленное остриё клинка. В углу приоткрытого рта пенилась кровь, Дарий был ещё жив, судорожно дышал. Стоя на коленях на каменистой дороге, царский евнух застыл рядом с повозкой скорбным изваянием. Селевк тронул рукой в запылённой перчатке его плечо и негромко спросил:
– Кто решил убить Дария?
– Бесс хотел отдать его голову твоему царю, – не шелохнувшись, выговорил евнух. – Потом догадался, что твой царь казнит его как предателя господина.
Селевк посмотрел вдоль дороги, прикидывая, куда убийца мог бежать с этого места и что же ему самому теперь делать. Вдалеке, по пологому склону горы поднимался, отдалялся прочь отряд персов, всадников тридцать, клубы взбитой копытами пыли обволакивали последних из них.
Дарий слабо захрипел, его бледные веки тяжело дрогнули, расширились, обнажив чёрные глаза умирающего.
– Если он здесь, – прохрипел он едва слышно. – Я… Я хочу... увидеть Александра... Великого.
По телу пробежала судорога, голова его безобразно дёрнулась, и мгновения спустя он навсегда затих.
Веселье в персидском зале вавилонского дворца достигло апогея.
– Царь, – прищурив хитро блестящие масленые глазки, полюбопытствовал Мазей у Александра, – ты лишаешь многих наших красавиц радости принадлежать тебе. Не все это могут понять. У Дария было много наложниц, а у тебя же их нет.
Александр пьяно качнул головой и ответил не сразу.
– Сон и близость с женщиной больше всего другого заставляют меня ощущать себя смертным. Но может ли простой смертный совершать бессмертные деяния, а, Мазей?
Вместо ответа Мазей низко поклонился.
– А вино? – со своей обычной насмешливостью спросил Анаксарх.
Александр оценил вопрос и засмеялся. Поднял наполненную чашу, покрутил, любуясь блеском чеканки и красотой вправленного изумруда.
