– Главные качества воина, – строго высказал воспитатель, – выносливость и ещё раз выносливость.
– Я не засну от голода! – Мальчик пнул ногой кору дуба.
На Леонида это не произвело никакого впечатления.
– Поэтому мы с тобой совершим ночной переход через эту гору, – он небрежно показал рукой на самую высокую вершину.
– Мой воспитатель, – с неожиданной для Анасты гордостью сказывал ей Александр, – имел обыкновение всегда обшаривать мою постель и одежду. Проверял, не спрятала ли туда мать лакомства или чего-нибудь ещё сверх положенного. Отец считал, что в Спарте – лучшие воспитатели. По совету друзей он и выбрал мне Леонида. – Он оглядел военачальников среди второго круга своих приближённых. – Гагнон, – громко заметил он одному из них, – у тебя башмаки с серебряными гвоздями. Почему бы тебе не сменить гвозди на золотые? – И не дожидаясь ответа, обратился к другому: – Леоннат, тебе для гимнастических упражнений верблюдами привозят жёлтый песок из побережий Египта. Отчего же не со дна морского, а?
– Он мне надоел своими поучениями, – утирая рот мягким платком, заворчал Леоннату Гагнон и икнул.
Царь отвернулся от них к Анасте и нарочито громко продолжил:
– Как они не понимают, что роскошь и нега – это подлинное рабство, что нет ничего царственнее труда? – Он опять с хмельной усмешкой окинул взором круг военачальников. – Вот уже несколько лет вы имеете всё, что пожелаете. Но может ли кто-нибудь из вас теперь ухаживать за конём, чистить копьё или шлем? Разве вы не знаете, что конечная цель победы – не делать того, что делали побеждённые?
– Кто запишет эти слова для истории? – не выдержав, воскликнул Гагнон с не скрываемой иронией. – Разве мы не должны следовать примеру своего царя, который первым надел мягкий хитон персов? А может быть кто-то из нас, а не наш царь, держит для себя в роскоши самую красивую царицу?
Задетый за живое определённой справедливостью замечания, Александр вскочил от внезапного приступа гнева.
– Никто не может сказать, что я видел жену Дария, желал её видеть или хотя бы прислушивался к тем, кто рассказывал мн е о её красоте! Она моя пленница из высших соображений, и ради вашего же спокойствия!
– А ради чего тогда воевать? – примирительно заворчал Антиген Одноглазый и допил вино из золотого кубка.
Уставившись на него, Александр умолк. Он хотел возразить и подыскивал нужные слова.
– Ради увековеченной славы!
– Тебе слава, нам же всё остальное, – с грубоватым добродушием пошутил Аристон и хохотнул.
