– Это все нервы, – нарушил молчание Якимов. – Ты много работал, да и не так просто привыкнуть к своей новой роли. Я все понимаю, тебе сейчас очень тревожно, неуютно… На тебя свалилась огромная ноша, и нужно относиться к этому с пониманием. Я уверен, что уже завтра, когда ты вновь окунешься в повседневные заботы, твое настроение кардинально изменится.
В этот момент к ним подошел референт Сергеева. Он наклонился и шепнул на ухо патрону несколько слов. Тот некоторое время с недоумением смотрел на него, затем повернулся к Якимову.
– Со Смоленской звонят. Срочный разговор. Что-то связано с американцами.
Они поспешили вернуться в дом.
– Может, опять возник вопрос о женевской встрече? – спросил Якимов.
– Да нет. Скорее всего, нет. Там уже все договорено. Сам не пойму, в чем дело.
Сергеев снял трубку и несколько минут молча выслушивал собеседника. Затем он искоса посмотрел на Якимова и коротко проронил:
– Хорошо, через час буду у вас.
Он положил трубку и, заметив немой вопрос в глазах Якимова, покачал головой.
– Ничего не понимаю. Американский посол требует немедленной аудиенции.
– Но сейчас же ночь! – удивленно воскликнул Якимов. – Двенадцатый час ночи!
– У него на руках личное послание президента США, – хмуро заметил Сергеев. – Боюсь, нас ждут серьезные неприятности.
Секретарь ЦК Лычев в этот поздний час находился у себя в кабинете на Старой площади. Большой свет был потушен, горела лишь настольная лампа, и в ее неярком свете лицо этого человека казалось размытым бледным пятном. Его нервы были напряжены до предела. Лычев хорошо осознавал, что у него почти не осталось времени для принятия решения. Только что из Кремлевской больницы ему позвонил академик Чанов. Положение критическое, врачи делают все возможное, но к утру…
Лычев вспомнил, как совсем недавно он торопил события, а сейчас он уже сам был не против, чтобы этот ходячий труп прожил еще парочку недель. Он понимал, какому риску подвергает свою жизнь, и хотел еще раз все тщательно продумать, взвесить и просчитать. Но у него не было этих двух недель, решение нужно было принимать уже сегодня, прямо сейчас.
Лычев открыл ящик стола и достал колоду карт. Улыбнулся про себя, вспомнив, с каким недоумением уставился на него помощник, когда он попросил его принести карты. Понадобилось время, чтобы втолковать помощнику, что нужны именно игральные карты, колода обычных игральных карт.
Лычев распечатал колоду и попытался вспомнить, как раскладывается пасьянс. Когда-то давно, еще в молодые годы, он весьма недурно играл в карты, но затем началась его партийная карьера, и он постепенно охладел к этому занятию. А сейчас вдруг ему захотелось опять взять в руки карты, погадать, возможно, в ходе этого занятия в голову придут какие-то полезные мысли, или сами карты подадут знак. А почему бы и нет? Хотя Лычев и называл себя истинным ленинцем, приверженцем диалектического материализма, в глубине души он верил в сверхъестественные явления, а иногда и в существование Бога.
