Кремлевский пасьянс | страница 111

Это было ночью, дождливой мартовской ночью. Его разбудили и заставили открыть ворота. На территорию кладбища въехала машина, грузовой крытый «ЗИЛ», в кабине пассажир, еще трое внутри фургона. Да, они показали документы… Комитет госбезопасности, но фамилии и звания он не помнит. Вырыли яму, опустили в нее гроб и быстро забросали. Сверху поставили обелиск. Да, этот самый… Нет, родственники не присутствовали. Документы на покойного оформлены, как положено. Нет, могилу никто не навещал. Постойте… Два или три раза приходил какой-то человек, он ненадолго останавливался возле этой могилки… Может быть, и он, память у меня уже никудышная… Хорошо, сообщу…

Кандауров нагнулся и поднял цветок. Он зачем-то понюхал его, потер в пальцах лепесток и передал Кобозеву. Тот повторил эту процедуру и негромко сказал:

– Три-четыре дня, максимум неделя.

– А он сентиментален, этот подлец, – угрюмо заметил Кандауров.

Они вновь замолчали, вглядываясь в надпись на обелиске:

КОНСТАНТИН МИХАЙЛОВИЧЗАРОВСКИЙ06.02.1951 – 14.03.1983

Кейнс с нетерпением ожидал вестей из московской резидентуры. Когда ему стало известно о смерти двух швейцарцев, он еще раз смог убедиться, насколько опасен этот человек. Относительно денег он был спокоен. Ни одна проверка не смогла бы установить их принадлежность ЦРУ либо другому учреждению США.

Новости из Москвы пришли вечером второго марта. Кейнс облегченно вздохнул. От открыл первую карту, и она оказалась тузом.

А в Москве, в палате № 1 блока «А» Кремлевской больницы, на несколько секунд пришел в себя умирающий человек. Он позвал медсестру, спросил, какое сегодня число, и опять впал в забытье.

После небольшого совещания академик Чанов и профессор Галазов пришли к выводу, что жить их пациенту осталось не больше суток.

По длинному голубому тоннелю шел человек. Каждый раз, когда он попадал в это место, его сознание раздваивалось, так что, по существу, их было двое – человек и его тень.

Человека звали Некто. Впрочем, он об этом не догадывался. Мысли в его голове появлялись крайне редко, и он во всем полагался на Господа, который называл его другим именем – Ангел Смерти. В душе человек считал себя Рукой Господа, его тяжелой карающей дланью. Господь милосерден и справедлив, но в мире еще слишком много зла, его ростки повсюду, и, если не заниматься прополкой, оно задушит все живое. И когда звучит суровый приговор, из голубого тоннеля выходит Ангел Смерти, прекрасный и не знающий жалости.