Чёртов меч | страница 10
Аллочка вздрогнула от радости, как лошадь, учуявшая близость конюшни, и заковыляла бодрее.
Мало-помалу деревья расступились. Неширокая грунтовая дорога вела куда-то между сосновыми стенами, а над ней плыли июльские пушистые облака.
Песнь третья,
в которой Избранная встречается с мирными поселянами
Староста Эдхорт немало видел на своём веку.
Деревенька Погорелка стояла на проезжем тракте, рукой подать от графской усадьбы; ещё неподалёку располагался мужской монастырь Благорастворения Воздухов, где при настоятеле состоял сам Отец Уорвик, старый Советник Небесный, удалившийся на покой и искавший безмолвия. Разумеется, при таком местоположении с безмолвием и в самой Погорелке, и в её окрестностях было тяжеловато.
Трёх сыновей старосты Эдхорта забрали в солдаты во время войны с гоблинами; домой вернулся только младший, без ноги, с вечно серьёзным напряжённым лицом. Помогать отцу и матери в поле калека не мог, но, как оказалось, научился отменно шорничать и целыми днями мастерил из обрезков кожи, сидя на крыльце и прислонив костыль к резному столбу за своей спиной. Старшую дочь старосты взяли служить в графские покои. Из особой милости граф выдал её замуж за виночерпия. Через четыре месяца после свадьбы у неё родились близнецы с остренькими, бледными, аристократическими мордашками; в деревне старосте очень завидовали — у его внуков был отец, в церкви венчанный. Правда, младшую дочь Эдхотра проезжавшие по тракту и остановившиеся на постоялом дворе важные господа поймали, когда она шла с поля, притащили в трактир и заставили целую ночь пить с ними вино и петь песни; младшая должна была родить вот-вот, и случая выдать её замуж не предвиделось. Но в общем, старосте более или менее повезло с детьми.
На бедность староста тоже не жаловался. Его дом ни разу не горел, даже когда передовой отряд гоблинов верхом на своих рыжих козлах пронёсся по тракту, рассыпая зажигательные стрелы куда придётся. От голода в засуху померла только тёща Эдхорта, которой, положа руку на сердце, туда была и дорога. В давнишнюю холеру вообще протянул ноги один безымянный младенец, которого уже задним числом назвали Януаром и которому, по большому счёту, повезло оставить юдоль скорбей безгрешным. В общем, староста, человек бывалый и практический, считал себя везунчиком, угодным Богу и всем святым, и не очень-то верил в страшные мистические напасти.
С его точки зрения, напасти на свете встречались только четырёх сортов: голодуха, война, мор и аристократы. В засилье сверхъестественных сил прагматик-староста не верил, уверенный, что Господь не допустит адские наваждения бродить по земле. Другое дело — обычный промысел: тут уж кому как повезёт; в конце концов, замок Тёмного Властелина был не так уж ближе к Погорелке, чем преисподняя.