Он покосился на Элизабет и снова вспомнил, как ее пухлые губки ласкали его мужское достоинство. Он снова ощутил, как нарастает возбуждение, и понял, что должен уехать отсюда как можно скорее — хотя бы для того, чтобы найти женщину, опытную женщину, которая облегчит его страдания прежде, чем он снова поставит себя в глупое положение!
Он отвернулся, чтобы не смотреть на восхитительно пухлые розовые губы Элизабет.
— Утром я поговорю с тетушкой и все ей объясню.
— Лучше не надо, ми… Натаньел, — быстро поправилась она, заметив его мрачный взгляд. — Я в любом случае не рассчитывала надолго задерживаться у миссис Уилсон.
Темные глаза прищурились.
— Почему?
Элизабет сдвинула брови:
— Я тоже не обязана отчитываться перед вами… Натаньел! — Она ахнула, когда он в два шага преодолел разделяющее их расстояние и крепко схватил ее за руку.
— Не говори со мной таким обвиняющим тоном! — Он смерил ее пытливым взглядом. — Куда ты отправишься, когда уедешь отсюда? — подозрительно продолжал он.
Она хладнокровно встретила его мрачный взгляд:
— Как только я отсюда уеду, куда я отправлюсь, уже не ваше дело!
— Куда — или к кому? — сквозь зубы процедил он.
— Вот именно, — кивнула Элизабет.
Натаньел поднял надменные светлые брови:
— По-моему, вы меня недооцениваете!
— А вы, по-моему, недооцениваете мою способность противостоять вам, милорд, — так же решительно отвечала она, глядя на него вызывающе. Затем она решительно высвободилась из его хватки.
— Я не позволю вам уехать, не говоря, куда и к кому вы отправитесь! — пылко воскликнул он.
— Вы не имеете права чего-либо не позволять мне! — столь же пылко возразила она.
Натаньел мрачно решил, что Элизабет скоро его доконает. Точнее, станет причиной его медленной и мучительной смерти! Да и как может быть иначе, если она то доводит его до вершины блаженства, то ввергает в пучину отчаяния? Одна мысль о том, что она совершенно исчезнет из его жизни, — так же внезапно, как и появилась, — повергает его, человека, который редко выходит из себя, в состояние самой черной тоски… Несмотря на то что сейчас он ведет жизнь великосветского модника, за годы, проведенные на войне, он успел привыкнуть к решительным действиям. Вот почему его так бесило стремление Элизабет бесследно исчезнуть, вернуться туда, откуда она явилась, не говоря ни ему, ни кому-либо другому, где ее дом.
Он прищурился и сказал:
— Наверное, тут вы правы, Элизабет.
— Конечно, я права…
— И тем не менее, — решительно продолжал он, — я имею право сказать моей тетке, что вы хотите уйти из-за моих недавних… действий!
