. Пэры, драматурги, политики — все они числились среди тех, кто спал в постели мадам. Многие имена были известны Эйприл из газет — заголовки пестрели сообщениями об их похождениях. Джентльмены всех рангов, от барона до герцога, члены правящего класса угодили в дневник мадам, их эротические склонности позорили гордые фамилии.
Эйприл тяжело выдохнула. Мадам права — эти так называемые господа были такими же распутными, как и простые работяги, которые посещали бордель, а возможно, даже хуже. Они не заслуживали высокого положения. Уж не послать ли дневник в «Морнинг пост», чтобы посмотреть, как быстро великосветские джентльмены превратятся в обитателей дна? Эйприл усмехнулась. Чего только человек не отдаст, лишь бы похоронить свое низменное прошлое! Кто-нибудь из этих уж точно предложит ей десять фунтов за то, чтобы сжечь тетрадь. А может, даже отдаст все, о чем она попросит! Она сама сможет назначать цену…
Эйприл села и уставилась на тетрадь.
Нет, не получится. Это немыслимо и слишком опасно. Она с этим не справится. Она никто, судомойка. Она не осмелится на такое.
И все же…
Эйприл встала и оделась.
— Ты рехнулась?
Уже рассвело, когда Эйприл вытащила Дженни из постели и заставила сесть в кеб. Они обе были в черном. Эйприл приказала кучеру отвезти их к парламенту, расплатилась, отдав все свои деньги до последнего пенни, и только после этого сообщила Дженни свой план.
До этого момента Дженни зевала и терла заспанные глаза, но тут она проснулась.
— Только представь, — сказала Эйприл, сверкая глазами, — чего больше всего боятся джентльмены из высшего света? Скандала! Стать посмешищем для них хуже смерти.
Дженни покачала головой.
— Ты сумасшедшая!
— Ничего подобного. Эта тетрадка может уничтожить любую важную шишку, упомянутую в ней. Мы разбогатеем!
— Ты что… собираешься шантажировать этих людей?
— Нет. Не шантажировать. Я придумала кое-что получше.
Большие карие глаза Дженни с удивлением смотрели на подругу, словно она видела ее впервые.
Эйприл раскрыла дневник и передала Дженни лоскуток материи с контуром ладошки.
— Ты знала, что двадцать лет назад, когда мадам купалась в роскоши и была хорошо известна в Лондоне, у нее родился ребенок?
Дженни сосредоточенно сдвинула черные брови и с недоумением потрогала лоскут.
— Да? А от кого?
Эйприл полистала страницы.
— Она об этом ничего не пишет, но примерно в то время у нее было около десяти постоянных клиентов. И все они очень знатные и богатые. Вот, послушай: «Я больше не вынесу этого горя. Боль от потери моего ребенка слишком велика. Все, что у меня есть, — это рисунок, который я сделала с ручки младенца. Это печальная память о ребенке, который больше мне не принадлежит». И вот какая мне пришла мысль. Я примерно такого же возраста, каким сейчас мог быть этот ребенок. Если я нанесу визиты каждому из тех мужчин и назовусь ребенком, который мог у них быть, они сделают все возможное, чтобы я об этом никому не сказала. Если они почувствуют, что их имена появятся в газетах в связи с мадам и что есть зримое доказательство этих отношений, то их карманы для нас будут широко открыты. Это потрясающая возможность получить деньги! Золотое дно.
