— Ну, что же было дальше? — нетерпеливо прервал молчание Иславин. Офицеры заметили, что глаза русского округлились, как у ребенка, слушающего «страшные» сказки.
— То, что я пережил вися в воздухе, опутанный «сетью дьявола», — заговорил снова Мадай, — можно сравнить лишь с мучительным кошмаром, бредовым видением героев Амедея Гофмана. Бороться я не мог и, сдаваясь, выпустил из руки ненужный уже мне нож. «Это «скис»[3] — как говорят авиаторы», — подумал я начиная терять сознание. Но последнее, что я, увидел, была толпа черных людей, одетых в форменные голубые куртки, бежавших по болоту сюда, ко мне, к «дьяволовой сети», как мне показалось. Мои аскари! Но почему рост их увеличился до таких гигантских размеров? Нет, конечно, это бред!.. Больше ничего не помню…
IV.
Я открыл глаза. Мой субалтерн-офицер лейтенант Гульд с помощью ножа выпутывал мои руки из ветвей «сети дьявола», брезгливо отбрасывая их в сторону.
— Лейтенант, — крикнул капрал Мбанги, — не разбрасывайте эти ветки. Они тотчас же пустят корни в землю и разрастутся в кусты. У этого растения истинно дьявольская живучесть!
Лейтенант Гульд, не обращая внимания на слова Мбанги, возился с моими пораненными «сетью дьявола» руками. Но ветви Гульду приходилось срывать вместе с моей кожей, так плотно присосались они к телу. Порезы, нанесенные мне ветвями растения-вампира, я лечил очень долго, но следы от них остались и до сих пор. Вот, смотрите! — засучив рукава кителя, положил на стол обе руки Мадай.
Офицеры, поднявшись со стульев, сгрудились у стола. На руках, полковника ясно видны были глубокие шрамы, сплошными кольцами, опоясавшие предплечья и даже запястья.
— Точно такие же шрамы имеются на всем моем теле, — сказал он. — Это работа дерева-вампира. Хотя немало лишних ран нанесено мне и Гульдом, неумело, вместе с кожей срывавшим стебли «дьяволовой сети». Я заметил при этом, что срезанные ветви «сети» свертывались, как длинные пальцы, цепляясь за ближайший предмет, стягивая его или снова освобождая, если он не годился в пищу. Мне показалось, что каждая из этих веток жила своей собственной жизнью, жизнью — цепкого, клейкого и прожорливого до отвращения червяка. И они смердели, эти щупальцы, смердели, как тронутое, прелое, начавшее разлагаться мясо.
Я лежал на земле с солдатским ранцем под головой недалеко от «сети дьявола» и теперь-то мог рассмотреть ее как следует. Это было громаднейшее дерево, которое своей тенью покрыло бы даже и брюссельский кафедральный собор. Вообразите, какой же силой обладало оно? Мне кажется, что «сеть дьявола» справилась бы с лошадью, не только с человеком. По внешнему виду оно напоминало вербу, или, скорее, пожалуй, плакучую иву, только ее густые, перепутанные ветви и веточки черно-бурого, как запекшаяся кровь, цвета лишены были листьев. Они походили скорее на щупальцы животного. Щупальцы эти пребывали в вечном медленном движении, тянулись в разные стороны, ощупывали землю, Словно готовясь расползтись.
