Футболка полетела в сторону. А Соня продолжила.
— Но, прежде чем мы с тобой займёмся изучением междометий. Я бы хотела тебе кое-что рассказать. Ты ведь не против? Для меня это очень важно.
— Нет! — чёрт, конечно, я против! Но отказать такой женщине не могу.
Её тоненькие пальчики вырисовывали на груди какие-то узоры.
— Тогда слушай, милый, — промурлыкала она. — Когда мне было шесть лет, родители подарили мне щеночка. Я назвала его Кастрюлька. Он был такой маленький и милый, прям как ты. Я гуляла с ним, мыла его…
Спустя час.
— …а потом Беню, моего хомяка, съела мамина кошка Утюжок. Правда. Кошку эту звали Марусей, но после одного случая, когда мой племянник шестилетний попытался её погладить утюгом…
Что. Это. За. Бред?! Зачем она мне рассказывает обо всех своих питомцах?
— Сонь, может…
— Яруш, не перебивай. А то с самого начала начну, — обиделось это чудище. — Так вот, после Бенечки у меня была морская свинка Тося…
Спустя полчаса.
— …И вот, после черепашки Нюни, которая у меня сбежала, я больше не заводила домашних питомцев. А вот мама… — Соня на миг замолчала и взглянула мне в глаза. — Я тебя не утомила?
— Нет, что ты, — соврал я. — Мне очень интересно.
Угу, было бы, если бы кое-кто замолчал и, наконец, поцеловал меня!
— Ты такой милый, — умилилась она. — С тобой так хорошо. Ты прям, как лучший друг. Нет, ты…
Я замер в ожидании продолжения.
— Как подружка-гей!
Соня.
Я ждала его реакции. А он молчал и пытался осмыслить, что я только что сказала. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем до него дошло.
— Подружка-гей? — тупо переспросил он.
— Да, — похлопала глазками. — Это так мило-о-о…
Я больше ничего не успела сказать. Мир резко крутанулся. И вот я уже лежу на краю кровати, а Ярослав ищет свою футболку. Не нашёл.
— Эй, ты что? Обиделся? — почему мне не смешно? Разве не этого добивалась?
— Я?! Обиделся?! — рявкнул он. — Прости, но когда симпатичная девушка после свидания приглашает меня к себе, меньше всего я ожидаю, что она назовёт меня своей подружкой — геем!
Уй, обиделся. А ведь все мои истории про домашних питомцев стойко выстоял. Точнее, вылежал. Я думала, что он максимум минут сорок выдержит. Ан нет, крепкий орешек. Все полтора часа слушал и даже не послал меня на хутор.
Месть состоялась. Но где же сладость победы над противником. И противник ли он?
Всю ночь лежала и думала. Когда солнце заглянула в окно, в моей русой голове сформировалась только одна мысль, с которой я была полностью согласна: «Я — идиотка!»
