«Мы курим, вдыхая с этой смертью
Те горькие минуты, те жалкие причины нашей лжи,
Но мы курим, хотим, чтоб было круто,
Умирая по минутам
Ведь вместе с этим дымом мы не вдыхаем жизнь…» — соседушка, слушай. Для тебя я готова эту песню весь день крутить.
«Подъезды, пропитанные дымом
Изысканная мука, мне в этом мире проще
И так необходимо оправдывать пороки
Как будто бы так легче
Не очень… но что же?
Что тогда мы можем, если нам так сложно бросить?
И что тогда нам нужно?
Мы вспоминаем Бога, когда нам стало хуже, просим, но…» *- я не удержалась и стала сама подпевать. Поставила песню на повтор и с чистой совестью, а я её вчера постирала, пошла обедать. И завтракать, кстати, тоже.
*Нервы — Курим.
Когда с обедом было покончено, в дверь усиленно заколотили.
— Ой, Ярик, — невинно улыбнулась я, найдя за дверью соседа. — А что ты такой злой?
— Выключи свою песню. Меня уже тошнит от неё!
— Тебе не нравится? — состроила обиженную рожицу. — Кстати, я тут подумала и решила, что была не права, когда говорила про пепельницу.
— Правда? — немало удивился мужчина.
— Ага. Я решила, что целовать курящего человека, равносильно тому, что облизывать помойное ведро… ой, убери руку! Ай! Больно же!
— Что ты там про помойное ведро говорила? — прорычал Ярослав, схватив меня за руку.
— А что, не правда? Ай, не бей маленьких!
— Не бить? — он снова отвесил мне подзатыльник. — Не бить?!
— У тебя заело? Ай, больно же!
— Ты вообще думаешь о том, что говоришь?!
— А ты думаешь о том, что творишь? У меня уже шишка на затылке!
Не помогло. Он снова отвесил мне подзатыльник. Ладно, актриса, воскресшая во мне, выручай…
Я подняла на него взгляд и посмотрела прямо в глаза. Мужчина замер, заметив, скупую слезинку, скатившуюся по щеке.
— Эй, ты чего плачешь? — потерял он весь свой запал. — Сонь, не плачь.
— Сигареты, — прохныкала я и протянула руку. — Все.
Он замешкался. Ну, давай уже! Я не выдержу и прямо тут рассмеюсь. Он достал из кармана пачку сигарет и вложил мне в протянутую руку. Я с силой сжала её. Теперь главное не заржать в голос. Главное не заржать! Чёрт, смотрю в его глаза, полные вины и не могу сдержаться. Я отвернулась, чтобы он не видел моё лицо, исказившееся от рвущегося наружу смеха, привалилась к косяку и зашлась в немом смехе, закрыв лицо руками.
— Сонь, не плачь. Так больно? — а сколько заботы было в его голосе.
Я скинула его руку со своего плеча и сползла вниз, чувствуя, как по щекам текут слёзы. Я рыдала и ничего не могла с собой поделать.
