Тут он заметил на террасе за столиком еще одного господина. Кажется, он появился недавно. Это был молодой человек с русой бородкой, сероглазый, с крупными губами и носом, в черном пальто, которое он широко распахнул, наслаждаясь теплом. Он пил кофе и читал газету. Вид у него был до того русский, что Павел Васильевич, взглянув, уже не мог отвести от него глаз.
Внешность у него была не очень характерная. Может быть, студент, врач, адвокат. Петербургский чиновник? Или из купеческого сословия новой формации? В нем чувствовалась интеллигентность. И как же в то же время ему пошли бы сапоги с глянцем и поддевка…
Молодой человек поднял глаза. Взгляды их встретились. Он тут же встал, отложил газету, подошел к Павлу Васильевичу.
— Прошу великодушно извинить меня, — приятным, звучным баритоном сказал он, обращая на Павла Васильевича свои серые глаза, — вы не из русских ли? Да? Я так и подумал. Разрешите устроиться у вашего столика?
Он принес стул, сел.
— Вы хотите мне что-нибудь сказать? — спросил Павел Васильевич, удивленный и в то же время заинтересованный решительными действиями соотечественника.
— О да! — быстро ответил тот. — Впрочем, ничего особенного. Просто я подумал… Видите, мне кажется, я знаю вас…
Он пытливо посмотрел на Павла Васильевича.
— Простите, — брюзгливо сказал Павел Васильевич и пожевал губами, — я не помню, чтобы мы встречались. Хотя, конечно, мне очень приятно…
— Нет-нет! Мы не знакомы, мы с вами нигде не встречались, но все-таки я вас знаю… Видите ли, вы меня должны извинить… Может быть, я повинен в некоторой навязчивости… Из России я недавно… Я знал, что буду здесь, в Дрездене. У меня тут дела. Я фотографию вашу видел… И потом — мне говорили о вас. Вы — Анненков Павел Васильевич. Да? Мне говорили, что вы живете в Дрездене.
— Да. Я Анненков. — Павел Васильевич откашлялся. — Но что же? С кем имею честь? Я, простите, что-то не понимаю. И кто вам говорил обо мне?
Молодой человек застенчиво улыбнулся.
— Вот видите, как неладно получается. Мало того, что меня вы не знаете. Да еще к тому же я не уверен, что вы знакомы с тем человеком, который мне рассказывал о вас.
— Кто же это рассказывал?
— Лопатин.
— Лопатин? — переспросил Павел Васильевич, пристально вглядываясь в молодого человека. — Герман Лопатин? Я о нем слышал. Кажется, он…
— Он «Капитал» Маркса на русский перевел. Он был с ним близко знаком.
Анненков глубоко вздохнул. Сквозь вялые сожаления, груды отживших, тусклых, поблекших образов вместе с именем Маркса вдруг словно прорвалась струя настоящей жизни и настоящего дела. Анненков сидел не двигаясь, впившись глазами в сероглазого молодого человека. Тот что-то говорил, но Анненков не слышал. Перед ним с необычайной ясностью встало внезапно давнее воспоминание.
