— Циклодов жалеют, — заговорил Ниго. — А тавмант на убой отправляют. Я одну добил на земле. — В его голосе появились легкие нотки хвастовства. — Она трепыхалась, зараза, видать, успела выпустить шар, а маги ее только ранили. Сапог прокусила почти.
— Точно почти? — настороженно спросил Линк, и тут же в палатке вспыхнул магический фонарик. — А ну покажи.
Здоровяк подошел к Ниго, присел рядом с ним на корточки. Я напряженно приподнялся. Секунд через десять Линк ругнулся:
— Чревл, укус. Двое кто-нибудь быстро к аржанту, пусть целителей сюда тащит. Ты как, нормально?
— Да вроде нормально. — Голос парня заметно дрогнул. — А я думал, не прокусила. Ничего ж не болит.
— А оно так и бывает, сначала боли не чувствуешь.
— Наверное, в слюне что-то есть, — предположил я и, поднявшись, направился к топчану Ниго. Ну вот, твою мать, как тут кого-то убережешь?
Двое легионеров, тех, что спали ближе к выходу, бросились к Лостаду, и минут через пять в палатке появился целитель. Он долго осматривал рану, что-то бормоча себе под нос, и в конце концов увел Ниго в госпиталь. На вопрос «все обойдется?» целитель отмолчался, что серьезно напрягло.
— Какие у него шансы? — спросил я у Линка, когда целитель и Ниго ушли.
— Ну есть вроде бы. Хорошо, что он еще сказал вот так случайно. Промолчал бы, завтра все, уже ничем бы не помогли, а так есть надежда… Небольшая, — добавил он и тут же обратился к остальным: — Никого больше тавманты не кусали?
— Да нет… Нет, Линк… Меня не кусали, — вразнобой ответили тридцать семь легионеров.
— Смотрите, это не шутки, — буркнул Линк и бросил взгляд на выход, потом вдруг махнул рукой. — Ладно, они теперь сами всех проверят. Вначале такие случаи постоянно происходят. Особенно в тех гуртах, которые из «последков». Все на бегу, половины не успевают объяснить. Хотя… — Он снова махнул рукой и направился к своему топчану.
Я же вернулся к своему, забрался под одеяло. Чревл! Что-то все, кто сближается со мной, тут же попадают в передрягу. Жиро, Ниго… Хотя вон Линк нет… В общем, не стоит винить себя, это война, здесь умирать будут на каждом шагу, и ты ни при чем абсолютно.
Повернувшись на правый бок, я закрыл глаза. Нужно успеть выспаться, ведь сто процентов завтра с самого утра начнется примерно такая же канитель, как этой ночью, а может, и намного серьезней.
Утром нас разбудил обычный крик:
— Гурт, по-о-дъе-о-ом!
И это даже порадовало — значит, не нужно сразу вступать в бой или бежать запыхиваясь на вершину холма. Однако радость омрачили мысли о Ниго и вид лагеря. Насчет последнего… В ночной кутерьме как-то особенно не приглядывался, но при свете дня открывшаяся взору картина подействовала удручающе. Сгоревшие палатки, разумеется, убрали, но черные круги земли там, где от огня растаял снег, остались. Да и на самом снегу то там, то здесь виднелись кусочки обугленной ткани. Судя по зияющим пятнам, палаток сгорело гораздо больше, чем я думал. Всего было одиннадцать кругов, похожих на большие грязные лужи. Помимо палаток пострадали и несколько повозок, их полусгоревшие остовы виднелись справа. Свезенные в одну кучу, они походили на скелеты каких-то больших животных. А вот о потерях среди людей было неясно, вроде пролетел слух, что они невелики, человек сорок всего, однако минут через пять дошел уже другой слух — ранены почти полсотни, погибло тридцать. Уточнить же — не у кого, а главное — некогда. Едва мы привели себя в порядок и позавтракали, как нас построили и снова погнали на холм сменить четные гурты, которые отстояли на вершине почти половину ночи.
