Оттягивать не стоило. Уже в феврале в Казань опять отправился Алексей Адашев, чтоб свести Алея, и с ним один из татарских послов с грамотою к жителям города, в которой описывалось, как они условились в Москве с государем. Алею Адашев объявил, чтобы тот пустил московских людей в город, а сам пусть просит у государя чего хочет. Хан отвечал по-прежнему, что готов съехать в Свияжск, потому что в Казани ему жить нельзя, тем более что казанцы уже послали к ногаям просить другого царя.
Заколотив несколько пушек и отправив в Свияжск пищали и порох, 6 марта Шиг-Алей выехал из Казани на озеро якобы поохотиться, взяв с собою многих князей, мурз, горожан и всю полутысячу московских стрельцов.
Выехав за город, он облегченно вздохнул и откровенно сказал казанцам: «Хотели вы меня убить и били челом на меня царю и великому князю, чтоб меня свел, что я над вами лихо делаю, и дал бы вам наместника; царь и великий князь велел мне из Казани выехать, и я к нему еду, а вас с собою к нему же веду, — и многозначительно добавил: — Там управимся».
Лучше всего, и уж во всяком случае гораздо спокойнее, если бы одновременно с этим в город вошли стрельцы, но Шиг-Алей вновь заупрямился.
— Возьмите Казань, но без меня, — угрюмо заявил он. — Возьмите силою или договором, но не из рук моих.
В тот же день боярин князь Семен Иванович Микулинский послал в Казань двух казаков с грамотами, что по челобитью казанских князей государь-царь Шиг-Алея свел и дал им в наместники его, князя Семена. Теперь им надлежит приехать на присягу в Свияжск, а когда присягнут, тогда он въедет в их город.
Казанцы отвечали, что государеву жалованью рады, хотят во всем исполнить волю Иоанна, только бы боярин прислал к ним князей Чапкуна и Бурнаша, которым они доверяют. Князь не возражал и против этого, после чего Чапкун и Бурнащ отправились на другой день в Казань вместе с Черемисиновым, и тот дал знать Микулянскому, что вся земля Казанская охотно присягает государю и лучшие люди собираются ехать в Свияжск.
Лучшие люди действительно приехали на другой день вместе с Чапкуном и Бурнашом и присягнули на верность, взявши с Микулинского и его товарищей клятву, что они будут жаловать добрых казанских людей. После этого Микулинский отправил в Казань Черемисинова с толмачом приводить к присяге остальных людей и смотреть, нет ли какого «лиха».
С этой же целью он отправил туда Чапкуна и восемь человек боярских детей, которые должны были занять дворы и смотреть, чтоб все было тихо, когда русские полки будут вступать в город. Ночью Черемисинов дал знать Микулинскому, что все спокойно — царский двор очищают, и сельские люди, дав присягу, преспокойно разъезжаются по селам, так что наместник уже может отправлять в Казань обоз со съестными припасами, ну и с сотню казаков, потому что они на царевом дворе пригодятся на всякое дело.
