— У меня справка. С ней токо до первой сосны ходу. Заступись перед обществом, Матвеич. Тебя послушают.
— Настену видел?
Тут Васька выложил припасенный козырь.
— Я на ней женюсь, Матвеич. Внучат тебе нарожаем. Сукой буду, женюсь!
Заронил сомнение в душу мужика, довольный удалился.
Распечатал старую избу, три дня носу на улицу не казал, гнал самогон. Деревня бродила вокруг, с опаской взирая на сизый дымок из трубы. Все понимали, что полагается за такие забавы, и завидовали тихому мужеству возвращенца. Уполномоченный Сергеев по просьбе односельчан наведался к Ваське, чтобы уточнить ход вещей. Хохряков усадил его в красный угол, с поклоном поднес жбан только-только устоявшейся браги. Сергеев, в отличие от многих Других уполномоченных, побывал на фронте и вернулся оттуда без руки и с одним глазом. Деревня его уважала. Единственным глазом он просекал сущность любого человека до самых печенок и угадывал врагов народа даже там, где их отродясь не бывало. Жбан он принял охотно, не чинясь, выпил и нацелил на Ваську ножевое око.
— Выходит, злодеюшка, не на пользу тебе пошел исправительный срок?
— Закуси, Сергеев. Пожуй рыбки сибирского засола.
— Я ведь, Вася, могу тебя прямо здесь положить, а могу в район доставить на пересылку. Как предпочитаешь?
— За что, Сергеев? Я чистый вернулся. Хочу праздник устроить людям, чтобы зла не держали за прошлые вины.
— Зачем мужиков смущаешь? Почему не купил вина в монопольке?
— Опомнись, Сергеев. Где я денег возьму на монопольку?
— Самогон из чего гонишь? Из торфа?
— Мешок сахарцу купил, дрожжец, вот и вся заначка.
Уполномоченный опустил око долу, смачно пожевал губами. Васька догадался, подоспел со вторым жбаном. В охотку Сергеев сунул в пасть шматок жирной красной рыбы, одновременно задымил «гвоздиком», намеренно отказавшись от предложенного «Беломора». Было видно, что готов принять решение. Васька ждал, смиренно вытянув руки по швам.
— Недели хватит? — спросил уполномоченный.
— В каком смысле?
— Не умничай, парень. Тут тебе не тюрьма. У нас каждый мерзавец на виду, как самолет в небе. Крылышки враз подрежем. Худого на уме не таи. В неделю укладайся, а там увижу, что с тобой делать. Возможно, совершаю роковую ошибку, но думаю, народ поймет.
Васька проводил важного гостя до калитки, в гостинец завернул громадный оковалок копченой семги.
На другой день пошел по домам, приглашая на гулевание. Угадал с праздником отменно: народец еще не просох от сильных впечатлений рождественской пьянки. Мужики встречали его умоляющими, просветленными взглядами и готовы были немедля потянуться хоть на край света. Заартачился один председатель: харч у него в доме не переводился, да и дармовая косуха была не в диковину. Зато из всех окошек торчали голодные лики прихлебателей.
