Разумеется, никто не предполагал, что Католическая церковь окажется прибежищем педофилов. Однако клирики воспитываются в иерархической культуре: их призывают превыше всего ценить верность и послушание и всячески избегать скандалов и вмешательства светских властей. Кроме того, им внушается вера в силу искупления. Вот почему, узнав, что какой-нибудь священник изнасиловал мальчика, все считают: главная их задача — не дать вынести сор из избы. С жертвой и ее семьей обходятся так, чтобы избежать скандала — обманывают их, заставляют молчать угрозами или моральным шантажом. Если это не действует, им тайно выплачивается денежная компенсация. Никогда церковное начальство по доброй воле не сообщит о преступлении светским властям. Иногда провинившегося священника переводят в новый приход, к ничего не подозревающим прихожанам, положившись на его уверения, что он покаялся и больше не согрешит. Иногда тайно отправляют его в католический лечебный центр, где с ним работают психологи и психиатры — до тех пор, пока, по их мнению, он не перестанет представлять опасность для детей. Тогда он так же тихо возвращается к священническому служению. С точки зрения епископов, это отлично решало деликатную проблему: священник исцелялся — властью Бога или же средствами психологии и психиатрии, — а церковь оставалась незапятнанной. Ни восстановление справедливости, ни помощь изнасилованному или развращенному ребенку в это уравнение не входили; у католического священства не принято было думать о таких вещах, сталкиваясь со скандалами. И такое отношение практиковалось не только в нескольких диоцезах по стране — это была почти повсеместная стандартная практика.
***
Райан Ди Мария рассказал мне, почему настоял на реформе. «Цель моего иска, — сказал он, — именно в том, чтобы таких случаев [случаев сексуального насилия священников над детьми] больше не было — или хотя бы стало как можно меньше».
Райан, двадцати восьми лет, только что закончил юридический вуз. Мне хотелось верить этому невысокому пареньку со следами юношеских угрей на лице; он выглядел искренним, и все, с кем я разговаривал, подтверждали, что он решительно настаивал на одиннадцати изменениях в политике церкви, несмотря на упрямое сопротивление диоцеза. Судья подтвердил, что ради этого Райан согласился на меньшую сумму компенсации. Однако меня смущал размер выплаты — пять с лишним миллионов! Из иска следовало, что Харрис совершал с Райаном непристойные действия дважды, около десяти лет назад. Конечно, это очень неприятно, но, на мой взгляд, никак не стоило пяти миллионов!
