Парни ушли злые. Братик напоследок ляпнул:
- Ну, дома ешшо поздоровкамся. Готовься, братан.
Когда эта шантрапа свалила, малявка стала испуганно рассказывать:
- Они как наскочут! Давай требоват им помогчи. Им, вишш, лень самим продават, хотют по селу гоголем походить, девок позадират. А сами на шкурки посматриват. Ой, а тебе, Мишка, нельзя теперь домой: побьют сильно, и батя тожж. Больно зубатил ты брату.
- Ну, отец меня как ломоть отрезал, поэтому я к ним в деревню не собираюсь возвращаться. И тебе нужно свыкнуться с мыслью - следующим летом уйдём мы отсюда.
Машка прикрыла рот ладошкой и испуганно распахнула глаза. Затем перевела взгляд на Софу, стоявшую рядом. Решил ответить на немой вопрос:
- Да Софья Марковна с нами пойдёт, чего ей одной тут куковать, - знахарка промолчала, но взгляд явно потеплел. Я последнюю неделю прекрасно видел, насколько ей хочется об этом поговорить. Ладно хоть не наезжает, что за неё решения принимаю.
- Ой, баба Софа, я так рада, так рада! Вы ж нам как родная. А куда мы пойдём? - затараторила сестрёнка. Ну слава богу, уход воспринимает спокойно. Правда, потом, боюсь, обязательно задумается и про мать вспомнит… мдаа… тяжёлый разговорчик предстоит.
- Куда пойдём, пока не знаю, подумаем, - уточнил я. - Маш, отныне на людях будешь обращаться "тётя Софа" или "Софья Марковна", молода наша ведунья.
Софа покраснела и постаралась перевести разговор:
- Хватит болтать, торговать надо. Снедать уж скоро.
До обеда успели продать почти все меха и траву, а также ещё одну бутылку настойки. Пришедший дедок пригласил вместе отобедать. Я успел у Машки выяснить, что деревенские зовут его меж собой Ходок, но официально принято к нему обращаться Елисей Кондратич. Хм… любопытно… если ходоком назвали за то же, за что и у нас называют, становится понятно его внимание к Софе.
Компашка у них подобралась довольно весёлая. Даже хмурый мужик, который с нами ехал, сидел и улыбался.
- Пушшай картошку горячу пожабат, - хозяйка стола сразу окружила нас заботой и вниманием.
С Софой они меж собой на "Вы" разговаривают. Здесь старожилки только так и говорят. Народу собралось двенадцать человек: двое ребят примерно нашего с сестрёнкой возраста, один паренёк лет шестнадцати, три мужика, четыре женщины и пара неугомонных дедов.
Кроме нас, все уже поели и сейчас травили какие-то байки об охоте. Я прислушался к рассказу.
- На том годе лес-то! По косачам ходили. Их тьма была, сидят, хоть за хвост их имай, оне сытые, аж лететь не могут.
