Дѣлать было нечего. Нелли сняла башмачки и, осторожно пройдя черезъ лавку, гдѣ на полу, раскинувшись на матрасѣ, храпѣлъ Брассъ — своимъ безобразіемъ онъ перещеголялъ всѣхъ китайскихъ и японскихъ уродовъ, находящихся въ магазинѣ — она со страхомъ и трепетомъ подошла къ своей спаленкѣ и остановилась на порогѣ, не рѣшаясь войти: такъ страшенъ былъ Квильпъ. Свѣсившись съ кровати чуть не до полу головой внизъ, онъ тяжело дышалъ открытымъ ртомъ и по обыкновенію сердито ворчалъ. Изъ-подъ полусомкнутыхъ вѣкъ виднѣлись грязновато-желтые бѣлки его глазъ. Нелли не прочь была бы спросить его, какъ онъ себя чувствуетъ, не боленъ ли онъ, но надо было торопиться; поэтому она окинула однимъ взглядомъ свою комнатку, взяла потихоньку ключъ и тѣмъ же путемъ благополучно возвратилась къ ожидавшему ее дѣдушкѣ. Она отворила дверь, вышла на улицу и остановилась.
— Въ какую сторону мы пойдемъ, дѣдушка? спросила Нелли.
Старикъ нерѣшительно и какъ-то безпомощно взглянулъ на внучку, посмотрѣлъ во всѣ стороны, опять взглянулъ на нее и покачалъ головой. Роли, видимое дѣло, перемѣнились: теперь уже она будетъ руководителемъ и защитникомъ стараго дѣда. Она это сознавала и, нисколько не смущаясь и не пугаясь, взяла его руку и повела.
Погода имъ благопріятствуетъ: утро прекрасное, настоящее іюльское утро. На лазуревомъ небѣ ни облачка. Утренняя, живительная прохлада стоитъ надъ спящимъ городомъ. Бодрые, окрыленные радостной надеждой, старикъ и дѣвочка весело идутъ впередъ. Кругомъ такъ свѣтло, хорошо. Ничто не напоминаетъ покинутаго гнѣзда, даже башни и колокольни, которыя въ обыкновенное время мрачно выставляются на небѣ, теперь блестятъ и сверкаютъ на солнцѣ. Всѣ предметы, всѣ малѣйшіе уголки залиты его золотыми лучами; безпредѣльное небо будто улыбается, глядя внизъ на землю.
Прочь изъ города идутъ бѣдные странники, сами не зная куда.
Долго еще Даніель Квильпъ и Брассъ наслаждались безмятежнымъ сномъ. Они, вѣроятно, спали бы еще дольше, если бы ихъ не разбудилъ стукъ въ молоточекъ выходной двери. Вначалѣ онъ былъ едва слышенъ, потомъ сталъ раздаваться громче и громче и наконецъ установилась настоящая пушечная пальба, съ короткими перерывами. Квильпъ проснулся, изъ вертикальнаго положенія перешелъ въ горизонтальное и, полусонный, уставился въ потолокъ: онъ слышалъ стукъ, но не могъ еще собраться съ мыслями, чтобы объяснить себѣ, что это такое.
Но такъ какъ нарушитель столь драгоцѣннаго покоя не унимался и продолжалъ изо всей мочи колотить въ дверь — онъ вѣроятно боялся, чтобы хозяинъ проснувшись на минуту, чего добраго опять не заснулъ — Даніель Квильпъ наконецъ догадался, что кто нибудь стоить у двери, и вспомнилъ, что онъ самъ приказалъ женѣ придти къ нему въ пятницу утромъ.
