— Продолжайте, барыньки, продолжайте, зашипѣлъ онъ, — а вы, сударыня, обратился онъ къ женѣ,- попросили бы ихъ остаться къ ужину и велѣли бы приготовить для нихъ омаровъ и еще что нибудь въ родѣ этого, знаете, какой нибудь такой деликатесъ.
— Я… я… вовсе ихъ не приглашала къ чаю, Квильпъ. Онѣ случайно собрались у меня, бормотала испуганная жена.
— Тѣмъ лучше, миссисъ Квильпъ, тѣмъ лучше. Случайныя собранія бываютъ самыя интересныя, говорилъ карликъ, съ ожесточеніемъ потирая руки: можно было подумать, что онъ хочетъ соскрести всю грязь, накопившуюся на кожѣ. — Что-жъ, барыньки, вы не уходите? Вы остались?
Гостьи схватили свои шляпы и платки и поспѣшили уйти подобру поздорову, предоставляя м-съ Джиникинъ расхлебывать кашу. Считая своею обязанностью защищать гостей, м-съ Джиникинъ попробовала было удержать позицію.
— А почему бы имъ и не остаться поужинать, Квильпъ, если моя дочь этого желаетъ?
— И въ самомъ дѣлѣ, отчего бы имъ не остаться? вторилъ зятекъ.
— Кажется, въ этомъ нѣтъ ничего безчестнаго или дурного.
— Разумѣется. Что тутъ можетъ быть дурного? Ужинать даже невредно; вотъ только омарами, какъ я слышалъ, можно разстроить желудокъ.
— Это вы, вѣроятно, о своей женѣ такъ безпокоитесь, — боитесь, чтобы она не заболѣла?
— Конечно, я этого очень боюсь. Я бы ни за что въ мірѣ не хотѣлъ, чтобы она заболѣла, если бы даже мнѣ въ утѣшеніе предлагали двадцать такихъ тещъ, какъ вы, а ужъ это ли не благодать Божья! продолжалъ зятекъ съ усмѣшкой.
— Вѣдь, кажется, дочь моя приходится вамъ женой, и, если не ошибаюсь, даже законной женой? язвила теща, хихикая:- вамъ, молъ, не мѣшаетъ напомнить объ этомъ.
— Какъ же, какъ же! она моя законная жена, поддакивалъ карликъ.
— А въ такомъ случаѣ, надѣюсь, она имѣетъ право дѣлать все, что ей захочется.
Старушка начинала уже дрожать отъ душившей ее злобы и отъ подступавшаго страха передъ чудовищемъ.
— Неужели это для васъ новость, м-съ Джиникинъ? Само собою разумѣется, она имѣетъ на то полное право.
— Я знаю только одно, что еслибъ она слушалась моихъ совѣтовъ, она дѣлала бы теперь все, что ей хочется.
— Отчего вы, душа моя, не слушаетесь маменькиныхъ совѣтовъ? обратился карликъ къ женѣ. — Отчего вы не берете во всемъ съ нея примѣра? Вѣдь она можетъ служитъ украшеніемъ своего пола. Пари держу, что вашъ отецъ день и ночь благодарилъ Бога за такое сокровище.
— Ея отецъ былъ очень счастливъ, Квильпъ! онъ былъ прекрасный человѣкъ, въ двадцать тысячъ разъ лучше многихъ, кого я знаю; въ двадцать тысячъ милліоновъ разъ лучше.
