Она помолчала. Ее глаза блестели от слез, но в голосе ни разу не проскочили истеричные нотки, он даже не стал громче обычного. Это во сто крат усилило эффект ее слов. Любые рассуждения представили бы ее совершенно отчаявшейся, если вовсе не сумасшедшей, но теперь все в зале жадно ловили каждое ее слово. Даже Гримби, казалось, тоже замер, превратившись в слух. Я рискнул взглянуть на Шу, который выглядел — впервые — неуверенно.
— Я закричала, — сказала миссис Хистер. — Конечно, я закричала. А кто бы не закричал в такой ситуации? Ничто в жизни не подготовило меня к такому ужасному зрелищу. После той первой ночи я убеждала себя, что все было не более чем нервным сном, что такие вещи, как призраки, не существуют, и что моя Зона не может преследовать меня; но на вторую ночь она вернулась. И снова она молила меня услышать правду о том, что произошло, и снова она рассказала мне про чудовищное покушение. Я лишь благодарила Бога, что больше не повторялась демонстрация переломов ее бедной красивой шеи, — она сделала паузу и грустно улыбнулась заседателям. — Я умоляла мистера Престона позволить мне рассказать все это здесь, но бесполезно. Наверное, он боялся, что мои слова могли бы заставить вас смеяться надо мной. Я уверена, что мистер Гримби вызвал меня именно для этого. И все же я не слышу смеха и не вижу улыбок. Может быть потому, что вы, как и я, не видите ничего радостного в страшной и мучительной смерти ни в чем не повинной девочки. В любом случае, я получила возможность рассказать все, и за это я благодарю мистера Гримби и суд. По крайней мере теперь, какое бы решение каждый из вас не принял, моя дочь была услышана. Для меня этого уже достаточно.
Она посмотрела на Гримби, который, в свою очередь поглядел на присяжных заседателей. И увидел то же, что и я: двенадцать человек с увлажненными глазами и сурово сжатыми губами, а их напряженные скулы выдавали скрытую ярость.
Внезапно тяжелое молчание было нарушено. Шу вскочил на ноги и закричал:
— Эта женщина может рассказывать все, что хочет, но вы никогда не сможете доказать, что я сделал это!
Охранники толкнули его, усадив на место, а Холмс повернулся к нам с Престоном.
— Вы не находите интересной его фразу о том, что мы никогда не сможем «доказать», что он сделал это? Как вам кажется, это призыв невинного человека или вызов виновного?
И хотя он произнес он это вполголоса, но достаточно громко для того, чтобы быть услышанным каждым в этом небольшом, переполненном народом зале.
