Черт! Во нервы-то как разыгрались! — с трудом перевел дыхание Чиликин, постепенно успокаиваясь. — Прямо кисейная барышня какая-то! Скоро истерики и обмороки начнутся.
Смотреть на разбросанные по кровати деньги было, тем не менее, неприятно. Как будто это и не деньги были вовсе, а... Чиликин даже не мог понять, что именно они ему напоминали, какие ассоциации вызывали, но что-то, несомненно, зловещее и пугающее, в них было. Привет с того света! Дружески протянутая рука дьявола. Его хищно растопыренная пятерня. Приглашение в ад. Пропуск. Входной билет. С последующим уведомлением о благополучном прибытии. Следующие пять пачек — клиент прибыл.
А ведь я их никогда не увижу, те пять пачек! — сообразил неожиданно Чиликин, и эта простая и очевидная мысль почему-то вдруг потрясла его. — Десять пачек будут означать, что я уже в аду.
А может, в раю? — невесело усмехнулся он. — Да, жди!.. Как же!.. В раю. Размечтался! Самоубийцам рай не светит. Они прямехонько в ад отправляются. Прямиком в какой-то там круг. Надо будет у Данте потом посмотреть, в какой именно. К чему хоть готовиться?!
Да, вообще шутки шутками, а... Неделя, значит... Поня-ятно... Чтой-то я не радуюсь? А? Так удачно все с бабками решилось. Прямо как в сказке! А мне чего-то грустно... Хучь плачь.
Насчет бабок, кстати, — покусал нижнюю губу Чиликин, заваривая чай. — Как-то все это... На удивление легко и просто... Ни тебе никаких расписок, ни хуя... вообще ничего! Вынул просто из бардачка 50 косарей и дал. «Вот Вам, Андрей Павлович, пакет еще — а то, я вижу, Вам положить некуда!» Чуде-са-а!..
А если я... А чего я? Куда я денусь? Тем более со своей болезнью? Да и зачем?.. Так-то оно так, но все-таки... Разные же люди бывают. Бывают такие идиоты отмороженные!.. Скажет: «Не брал я ничего!» — и чего ты с ним будешь делать? Тем более, что он уже одной ногой в могиле стоит, хуй ли ему! По хую все!!
Дать первому встречному, через две минуты разговора, 50 тыщ евро!.. Причем без всяких документов!.. Непонятно!.. Не-по-нятно!.. Ничего непонятно! Понятно только, что ничего непонятно. Ладно, впрочем, какая мне в конце концов разница? Мне-то что? Их проблемы. Может, для них 50 косарей — вообще не деньги? Так... семечки... По хую мне все это! Сами пусть разбираются.
Мне вот что интересно — черт! чай горячий, обжегся! — чего это он мне так много денег-то дал? Причем сразу, сам предложил, не торгуясь! Я бы и за полтинник согласился... Легко! Да за какой там «полтинник»! И за двадцатку бы с радостью, и за десятку. Черту бы душу продал. Заложил. Да и..! — мысленно махнул рукой Чиликин. — Можно было и еще дешевле меня купить, если постараться. С потрохами. Цена мне — грош. Денег ни копья, семью с хуем оставляю. С голой жопой. Кормилец, блядь, поилец. «Я!..», «Я!..», «Глава семьи!..», «Моя работа!..». «Я», блядь!.. «Глава»!.. Головка. От хуя! Тьфу!! — Чиликин опять в сердцах хлебнул горячего чая и зашипел от боли. — Ну все, пиздец! Все небо сжег, — он покатал языком во рту свисавшие сверху клочья нежной кожицы. — Ч-черт! Да, так насчет денег.., — Чиликин рассеянно пощекотал большим пальцем подбородок. — Чего меня беспокоит-то? Что много дали? Ну а мне-то что? Много не мало. Действительно ведь дали. Не просто пообещали, не развод какой-то голимый, а правда все! Правда дали. Вон они в комнате лежат! На кровати валяются. Можно пойти полюбоваться, — при воспоминании о деньгах Чиликина опять передернуло. — Так что, чего я беспокоюсь? Все путем. Лучше не бывает! Хуже, впрочем, тоже. А если и бывает, то редко... Ладно, ладно! Хватит кукситься. А заодно хмуриться и злобиться. Как в песне поется. Меня, вон, сам ангел смерти похвалил. На черной БМВ. «Молодцом» назвал. Надо держать марку.
