Полещуки - народ тонкий. И я понял его. Не специально ли вместе с отцом поставили передо мной этот спектакль с котом, потому что еще утром я сказал старому, что больше не будет ни капли? Жидкий доллар кончился. Но старый полещук с сыном были настоящими полещуками. А может, и не полещуками, кто сегодня поймет этот народ, каков он, кто и откуда. Может, эти плотники и в самом деле из того же Назарета, а я немного из земли Ханаанской. И у какого это сегодня ханаанца, если он строится, не припрятана среди стружек в загашнике оплетенная опилками, заткнутая старой газетой бутылочка? А тут такое событие. Сам дикий лесной кот пожаловал в гости. Специально пришел, чтобы заиметь имя, жить на свете с именем. Грех будет большой, если такое не отметить. Грех будет, если не полечу исполосованный котом живот. Сто лет не заживет.
Но мы не согрешили. Мне было стыдно перед котом. Ну и что из того, что пустил он мне кровь. Не знал же, что творит, от чистой же души и в приступе великой искренности. Сколько этой крови мы сами сознательно пускаем. Но хорошие намерения по заслугам должны быть оценены и поддержаны.
И мы отметили. Дали коту причаститься. Он, правда, из стакана пить не мог. Усы мешали. Известное дело, неук, не обучен. Никто его в лесу не наставил, как по-человечески брать двумя лапами, поднимать и опрокидывать стакан. И за нашим столом он хоть и обходился как-то, но по-своему. Исправно обмакивал лапу в стакан и облизывал, обсасывал ее. Что же, водку можно и так пить, была бы только. А вот закусывал он исключительно только хлебом. Мы ели сало с луком, то есть с цыбулей, а он - пустой черный хлеб. Удивительный, невероятный кот, в самом деле вегетарианец. А может, такой уж мудрый, предсказывал нам наше будущее: пить будем, но закусывать придется рукавом.
В конце застолья кот исчез, будто сквозь землю провалился. Напрасно я искал его в хате, заглядывал и кричал в каждый угол, в печь, в трубу и подпечье:
- Михля, Михля, иди к нам! У нас еще осталось.
Его нигде не было.
Старый плотник уже спал, пристроив на тарелке голову среди стрелок зеленого лука.
Такое случалось с ним каждый раз, когда он перебирал лишнего. Я не ждал от него никаких слов, тем более сочувствия. Марка, как и кота, кажется, в хате не было. Одна только тень, оболочка человека. Но эта тень заговорила со мной сама. И так, словно Марка все время слышал, следил за мной, хотя и сказал только два слова:
- Он вернется.
