) [будда-]землях можно было узреть и [их] Правителей.
Далее Благодатный, окинув вновь [оком] мудрости, отличным от человечьего глаза, это собрание, захохотал громогласно и яростно, подобно царю-льву. Лучи света, исходящие от его урнакоши[215], от его рёбер, чресел и бёдер, от шриватсы[216] [на груди] и из каждой поры кожи, [лучи,] страстно пылающие подобно пламени, возникающему в конце юги[217], величественные, что радуга, сияющие, как солнце, великолепные — были видны с небес Шакре[218], Брахме и локапалам[219], [а] сидящий на вершине [великой] горы, не уступающей горе Сумеру[220], хохотал громогласно и яростно. Тут [все в] собрании бодхисаттв, а также Шакра и Брахма [помыслили] каждый по поводу внезапного веселия Благодатного:
«Отчего, почему Благодатный, повелевающий самою Истиной-Дхармой, улыбнувшись вначале, [вдруг] разразился язвительным громогласным смехом? И отчего его тело стало сияющим? [И] как, излучая это сияние, ему [удаётся] оставаться спокойным, выявляя внутреннее благородное знание, не восторгаться погружением в самадхи, озирая [при этом] десять сторон света[221], окидывая их взглядом подобно льву и заботясь лишь о [правильном] осмыслении Раваной применения йогического пути постижения?»
Тут бодхисаттва-махасаттва Махамати, ранее настойчиво упрашиваемый Раваной [обратиться к Будде], преисполнясь сострадания к ракшасу, [а также] (14) прозревая умы, помыслы и сомнения собравшихся бодхисаттв и сознавая, что существам для последующего их возрождения надлежит быть искушенными прелестью словесных наставлений[222] в силу привязанности к словам и писаниям, [ибо,] поскольку звуки [представляются] полными смысла и пользы, они наделяются властью шраваками, пратьекабуддами и тиртхьями, но Татхагаты и Благодатный, будучи свободными от виджнян, хохочут надо [всем] этим громогласным смехом. [И,] дабы положить конец их любопытству, [Махамати] вопросил Благодатного:
— Отчего, почему возник этот смех?
И ответствовал Благодатный:
— Славно, славно, Махамати! Воистину, ещё раз — славно! Воспринимая мир таким каков он есть и заботясь о пробуждении всех, погрязших в ложных представлениях в трёх временах[223], ты взялся задать мне [этот] вопрос. Так поступают мужи учёные, вновь и вновь задавая вопросы принадлежащим к другим джати[224], так и должно быть: в равной мере — для блага собственного и во имя других. Правитель же Ланки, Махамати, вопрошал Татхагат прошлых времён, архатов и совершеннопробуждённых о двойственности. Теперь он желает задать и мне тот же вопрос, уясняя различия в методах и особенностях — чего никогда не пытаются делать те, кто предаётся йоге шраваков, пратьекабудд и тиртхьев. О том же любящий задавать вопросы десятиглавый [вновь] спросит и у будд грядущих времён.
