Она встала, поправила прическу и только потом надела юбку. Взяла из таза яблоко, с хрустом надкусила и блаженно зажмурилась.
– Кто вкуснее, я или Ромка?
– Ты-ы, – сказал он, понимая, какой она ждет ответ. – Конечно, ты.
– Тогда брось ее…
– А Лыткин? – спросил он лениво. – Куда ты сама прапора денешь?
– А ну его, слюнявого. Тыр-пыр – и дух вон.
– Что ж ты его сразу не бросила?
– Попробуй брось, – сказала Веруньша простодушно. – Ты что, Клыка не знаешь? Он приказал завлечь, и вот… А ты мне нравишься просто так, по любви. С первой встречи. Брось ты эту дуру, пока она тебя не продала…
Сказала и испуганно прихлопнула рот ладонью.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Елизаров встревоженно.
– А ничего. – Веруньша явно замкнулась.
– И все же? Между нами…
– Ты спроси о ней у Топорка. Вроде случайно…
Елизаров так и поступил, когда они вернулись в дом.
– А что, Ромка сегодня не появлялась?
– Ожидал приглашения на проводы? – поинтересовался Топорок.
– Какие проводы? – удивился сержант,
– Уезжает твоя Ромка.
– Куда?!
– Угадай кроссворд. Первая часть слова – буква русского алфавита, вторая – часть тела еврейской женщины. В целом – город на Волге.
– При чем тут еврейская женщина? – разозлился Елизаров. – Не знаю. Я не отгадчик.
– Че, бок Сары, – сказал негромко Клыков. Он вошел в комнату босиком, в одних брюках, без рубашки и майки. Сел на диван, стал стричь ногти на ногах. – Чебоксары. Клевая загадка, верно?
– Чего ей там надо? – спросил Елизаров.
– Жених у нее там. Под венец прицелилась.
– Су-у-ка-а! – выругался Елизаров. – Ну, сука!
– Я думал, ты знаешь, – пожал плечами Топорок. – Если нет, действительно сука.
– Убью! – Елизаров стукнул кулаком по столу.
– Это не причина, чтобы убивать, – сказал Клыков. – Баба с возу – мужику облегчение. Уедет – Веруньшу потискаешь. Она по тебе млеет и телом помягче Ромки. Но вот то, что Ромка может завалить все наше дело, – это серьезно. За такое…
Клыков громко пощелкал ножницами, как парикмахер над головой клиента.
– Чик-чик, – ухмыльнулся Топорок. – Тут уж, Елизар, тебе не открутиться. Твоя баба – тебе ее мокрым узлом вязать. А я свои бабки из-за такой сучки терять не согласен.
– Где ж мне ее искать? – спросил Елизаров озабоченно: над гонораром, маячившим в отдалении, нависала угроза.
– Послезавтра едем на озеро, – сказал Клыков. – Закатим небольшой пикничок. Будет и Ромка. Там на месте все и порешим…
Последнее слово прозвучало как приговор.
На озеро Самородное приехали на трех машинах. Голубая даль открывалась перед ними во всей первозданной красе. Вода играла бирюзой там, где ее освещало солнце, и казалась черной под тенями леса, стоявшего густой стеной по берегу. На гладкой поверхности ни одной морщины, словно по ней прошлись утюгом, в ней отражалось небо, плывшие по нему белые облака.
