Болезнь постепенно выдвигала все новые условия, хотя участившиеся припадки отвлекали меня от мыслей об Антонии. Сейчас, я иногда думаю, что и сама эта болезнь была защитной реакцией организма от более сильного яда – ревности. Когда тебе страшно выйти из дому, не думаешь о других переживаниях.
– То есть, вы хотите сказать, что не будь Антонии, вы никогда бы не заболели? – с легким сарказмом спросил он. – Вы ее обвиняете, вместо того, чтобы обвинить самого себя? Ведь это вы срубили сук не по себе, вместо того, чтобы найти жену тихую и домашнюю. Для чего вам понадобился весь этот блеск? Из всего того, что вы сказали, а наговорили вы много, совсем не следует, что вы любили ее. Подумаешь, оказаться брошенным мужем не так уж и страшно. Я понял – вы боялись общественного мнения.
Он вскочил и принялся расхаживать по комнате:
– Важны только ваши переживания. А почему бы и не подумать о ней?
– Да, – подтвердил я, – мои переживания мне важны. Что у нас у всех есть, кроме нас самих? Любил ли я ее? А вы как думаете? Хотя знаю, вы думаете, что чувства мои – это чувства собственника, но никак не влюбленного. Словно бы это разные вещи. Сейчас вы еще скажете, что если любил, то должен был отпустить и испытать по этому поводу тихую радость. И тогда я вам отвечу – вы не женаты, я это знаю. Только не женатый и не влюбленный человек, может придумывать такие глупости. Как только мы переносим свои чувства на другое существо – оно вместе с этими чувствами становится нашей эмоциональной собственностью.
– Возлюбленная и жена, зачастую являются совершенно разными женщинами, – парировал Марк. – На жену распространяются права собственности, на возлюбленную – нет.
– О чем мы спорим? – возразил я. – Она была для меня и тем, и другим. И мне ли не знать, что это такое? Но, продолжу... Антония все порхала, а я все глубже уходил в себя. Она мчалась днем по магазинам, а я оставался дома, представляя мучительные сцены ее измен. Она уходила вечером в театр с подругой, которая заезжала за ней. Я видел эту подругу, говорил с ней. Но после их ухода, мне мерещились отвратительные оргии с участием обеих. Нанять сыщика я не мог, так как умер бы, приняв правду из чужих уст. Пытался следить сам, но безрезультатно, потому что во время этих походов думал только о возможности приступа, и поэтому был невнимателен. Скажу честно, я боялся получить подтверждение. Вот такой я трус – боялся измены, боялся узнать о ней. Утешало лишь одно, Антония всегда возвращалась домой. Из магазинов с покупками, их театра с программкой и новым биноклем. Всегда-всегда при ней было какой-то предмет, подтверждающий ее искренность.
