Песельницы переглянулись. Из ряда вышла невысокая, толстая Ониська — жена Косого. Нос едва виднелся между круглых румяных щек, голубые, большие под светлыми бровями глаза блестели. Она завела:
Вдоль по улице молодец идет,
Вдоль да по широкой удала голова…
Хор подхватил голосами разной высоты:
На молодце синь кафтан,
Опоясочка-та шелковая,
На ем шапочка та бархатная,
Опушечка черного соболя…
Песельниц отпустили лишь под утро, угостив пивом и медом и дав по серебрушке. Данила Дмитрич, отяжелев, лег на лавку, застланную ковром, тут и уснул. Ульяна сунула ему под голову подушку и накрыла шубой. Московский гость едва не на карачках добрался до горницы и плюхнулся, не раздеваясь, на широкую кровать, на перину.
Марфушка ощупью поднялась по приступкам на печь, где похрапывала стряпуха Прасковья. Девушка улеглась рядом, почувствовала приятное тепло горячих кирпичей, согрелась. Но в душе было знобко и жутко от слов московского гостя, которые она услышала нечаянно.
Неужто узнику очи выколют и в прорубь его посадят? Не жалко им будет учинить такое с человеком? — думала она.
Долго еще ворочалась Марфушка на печи, уснуть не могла почти до рассвета. А на рассвете ее кто-то потряс за плечо. Открыла глаза — перед ней Молчан.
— Встань, Марфушка, божий дар! Приди ко мне, я те работу дам.
Молчан ушел. Марфушка сошла с печи, достала из закутка теплые катанки, обулась, плеснула в лицо холодной водицы, заплела косу и прошла в коморку Молчана. Тот сказал:
— Возьмешь ведро с горячей водой, вехоть и пойдем со мной.
— Куда? — спросила девушка.
— Полы мыть в съезжей.
— Тамотка никогда не мыли полов!
— Велено! Ноне праздник — сретенье. Пресветлый день: зима с весной здороваются. Вот и велел воевода всюду порядок наводить с утра пораньше. И в доме мытье, и в конюшне чистка, и в овчарне… ну, и в съезжей тоже. Собирайся не мешкая!
Долго ли Марфушке собираться? Наполнив деревянное ведро теплой водой из корчаги, стоявшей всю ночь в печи, взяла вехоть из сухой травы-осоки, голик и пошла следом за Молчаном. Тот нес в бурачке речной песок-дресву.
Сретенье! Всегда в этот день бывает солнечно и весело. На улице у лужиц гомонят воробьи, по крышам крадутся коты, принюхиваясь к талому снегу, жмурясь от солнца. Но в этот год все иначе.
На дворе вьюжит, птицы куда-то попрятались, котов не видно — греют бока о кирпичи на печках в избах. Люди не вылезают из тулупов и полушубков. Пробираться в дальний угол крепостцы, да еще с ведром, было нелегко. Марфушка старалась ступать за Молчаном след в след и все же набрала в катанки снегу. Сарафанишко пузырился от ветра. Однако добрались до съезжей благополучно.
