— Иду, иду! — вместо ответного приветствия глубокомысленно изрек он и добавил протяжно, указав пальцем вверх: — Дышу-у-у!
* * *
Поздно ночью, когда весь дом уже спал, и куранты на бывшем кадетском корпусе отбили два часа пополуночи, слегка выпивший накануне вечером Николай отправился по нужде в туалет. В темноте он ориентировался, как заправский дворовый кот, поэтому передвигался легко, ничего и нигде не задевая. Он даже изловчился и (по привычке) безошибочно попал рукой в карман старого Тоськиного пальто, невесть сколько уж лет висящего на гвоздике в коридоре, в тайной надежде наконец-то обнаружить в нем хотя бы червонец. Но кроме застарелой дырки, там, естественно, ничего не водилось. В туалете, закончив свои дела, он встал на крышку унитаза и, испытывая глубокое, сродни оргазму, удовлетворение, выкрутил забытую Гулей лампочку. «Так тебе, фраерок», — прошептал он, по-волчьи оскалился и двинулся в обратный путь. Он был уже на полдороги, когда вдруг услышал какой-то подозрительный шум. «Сволочи, опять воду на кухне не закрыли, я вам клавиши повыставляю», — сердито пробормотал он, так как искренне почитал это лишь своей прерогативой, но вдруг осекся и замолчал. Нет, это явно был другой шум, другого рода: кто-то будто бы шлепал ногами по коридору и постукивал о стену чем-то железным. Николай, судорожно сжимая в кулаке цоколь ворованной лампочки, напряг зрение. И темнота, неожиданно поддавшись его напряженному усилию, немного расступилась. Но лучше бы она, напротив, сгустилась еще пуще. Лучше бы, потому что тогда Николай наверняка бы не увидел того, кто приближался сейчас к нему… Зловещий черный человек, огромного, под самый потолок, роста, медленно и неотвратимо надвигался на него, помахивая зажатым в руке странным топором. В это мгновение Николай напрочь забыл, что он крутой и дважды отсидевший, что умеет отлично ругаться, становиться в позы и говорить различные, характерные для смешанной «фени» и такие устрашающие для фраеров, слова и выражения; он вообще, кажется, забыл все слова и лишь пятился назад. Вернее, ему казалось, что он пятится и отступает. На самом деле он безнадежно уперся спиной в стену и безуспешно пытался сдвинуть ее в комнату к соседям. В глазах у него замельтешили какие-то огромные суматошные мухи, и он почувствовал, что воздух вокруг стал упругим, как ртуть, и колышет его безпомощное тело из стороны в сторону, как былинку на ветру. А чудовищный великан был уже совсем рядом. Он ухватил (точнее, сгреб) Николая за волосы на макушке, легко оторвал от пола и без замаха швырнул куда-то в темноту…
