Это я тоже, ну, про то, что с Викой у нас было — это я тоже всем наврал. Мы с Викой только целовались один раз, и всё. А что я пацанам врал, то это мне старший брат рассказывал, студент, уже второго курса.
Эх, заврался я совсем, заврался.
А, я хотел ещё с девчонками решить. Светка Петрова из десятого класса мне нравится, давно уже. И Аська наша нравится — такая она… как из сказки. Но Светка — она взрослее, она уже с ребятами из десятого дружила… целовалась…
Я ещё потому врал, что хотел перед Светкой цену себе набить. Да нет, надо правду сказать — я перед всеми себе цену набивал.
Конечно, я и так всем нашим сто очков вперёд дам. Стёпка говорил, что все наши девчонки за мной бегают. Даже Наташка за мной бегает. А что, Наташка тоже симпатичная — но Светка! Это совсем другое!
Всё, решено — Светке Петровой записку пишу, а если Светка не захочет — тогда Наташке напишу. Или Аське.
Славик раскрыл тетрадь, и на одеяло выпал посторонний листок бумаги, сложенный вчетверо. Что это там? «Славик, ты мне очень симпатичен. Давай с тобой встретимся после ужина, на веранде. Напиши ответ. Наташа».
Вот это да! Это в мои планы не входило! Смотри-ка, сама написала! Что же ей ответить?
Нет, она мне, конечно, нравится. Можно было бы и с Наташкой… вместо Светки. Нет, я всё-таки Светке Петровой сейчас записку напишу! Светка такая… красивая, взрослая. И смелая. Как бы это правильнее сказать… Светка в любовных делах — опытнее.
Так и сделаю, как решил.
Славик вырвал из тетради листик, положил на учебник по истории, посидел немного, и начал писать.
«Дорогая Света!»
Нет! Славик смял листик, вырвал из тетради другой, и начал снова:
«Света! Ты мне очень симпатична. Давай с тобой встретимся после ужина, на веранде, сегодня. Напиши ответ. Славик Василенко.»
А с Наташкой как быть? Ладно, проскочим как-нибудь. Может, потом, если со Светкой не получится.
Ух ты, уже и химия закончилась! Пронесло меня! Сейчас Стёпке записку дам, пусть в десятый отнесёт.
«Сейчас Стёпке записку дам, пусть Наденьке отдаст», — это уже подумал Серёжа Тимофеев, худенький невысокий мальчик, лежачий, с фиксированным бедром. Срок его болезни был так велик, что лежание его уже почти не тяготило. Почти, почти.
Наденька давно нравилась ему, нравился её нежный голосок, её кудряшки. Более того, он ощущал в ней родственную душу, как бы ровню. И ещё одно. Рассказы Славика разбудили в нём такое страстное желание кого-то обнять, что терпеть он больше не мог. И он написал записку.
