— Да уж! Ума палата! — заметил на это Андрей, находясь уже в дверях.
На этом обсуждение было закончено.
Вечером вся семейка собралась, к ужину. Тоха занял своё место, как будто бы всегда на нём сидел. Разговоры велись нейтральные, в основном — кто куда собирается поступать из того класса, где учится Андрей.
— Кто посуду моет? — спросил муж.
— Васькина очередь! — быстро отпарировал старший сын.
— Всегда — Васькина… — Бурчит Васька.
— Теперь у вас третий будет, — сказала я. — Вставай, Тоха, в очередь. Посуду мыть.
— Да я и сегодня могу.
— Сегодня — я буду. Ты — завтра, — Васька поднимается из-за стола. — Идём, посмотришь, как надо. Куда тарелки, куда ложки класть.
Они вышли на кухню, и вскоре оттуда раздался смех, и вопли. Я решила не ходить туда. Пусть, сами разберутся. Когда они вернулись, я спросила:
— Ну, как укладываться будем?
У нас — два кресла-кровати и раскладушка.
— Тоха, тебе придётся пока на раскладушке, — сказала я, чтобы не ущемлять права коренных жителей.
Нет, мам, я на раскладушке! — запросился Васька. — Я уже давно на раскладушку хотел!
— Хочет — пусть ложится! — вмешался Вася-старший.
Так они и уложились: двое — на креслах, и младший на раскладушке, между ними.
Я погасила им свет и сказала: «Спокойной ночи». В нашей семейке начиналась новая жизнь.
Ночью мне приснился сон. Я увидела спящего на нашем кресле Тоху. Вокруг него, шумной толпой, смеясь, выкрикивая что-то и отталкивая друг друга, толпились отвратительные рожи.
— Наш, наш… — шипели рожи. — Наш, наш…
— Нет, не ваш! — закричала я. — Я вам его не отдам!
— Наш, наш…
И рожи подступали всё ближе и протягивали к Тохе свои бесформенные руки.
— Наш, наш…
Тогда я вспомнила, как мне надо поступить. Я читала об этом, и вспомнила — прямо там, во сне.
— Именем Господним — уходите прочь! — сказала я.
И я пошла на эти рожи, пытаясь перекрестить их. Но я никак не могла сообразить, как мне надо их крестить, на какую сторону. Потому, что не так уж часто я крестила кого-либо. Видимо, я ошиблась вначале, потому что рожи смеялись мне прямо в лицо, и не двигались.
Я поменяла сторону крестного знамения. И я пошла на них, пошла изо всех сил, изо всех сил призывая:
— Господи, помоги! Прогони их, Господи! Изыдите, изыдите — именем Господним! Прочь, твари поганые, прочь!
Нет, они не разбежались. Они уходили медленно, как бы нехотя, оборачиваясь, истаивая, кривясь.
И когда они ушли, я проснулась. Проснулась — с чувством полной реальности происходящего, ещё повторяя: Господи, помоги…
