В ординаторскую меня пропустили, так как я была в халате. Доктор, женщина ещё молодая, встретила меня тепло, как родную. Уж и не знаю, почему.
— Мальчик у вас — ничего, — сказала она. — Он уже не протестует, а нас тут развлекает всех. Личность у него сохранена.
— Да, я это понимаю. Потому и пришла.
— Конечно, личность не простая. В отделение реабилитации, в детское, было бы неплохо. Но в подростковом — трудно ему будет. Он ещё — совсем ребёнок. Маленький. И ростом небольшой.
— Он — с четырёх лет по детдомам. Там всё у него в истории — и ЗПР (Задержка психического развития), и ЗРР (Задержка речевого развития), и энурез до десяти лет. И в реабилитации он дважды лежал. Вы же знаете, как там лежат.
— Да, да.
Доктор знала.
— У нас как-то, два года назад, летом был сиротский лагерь, — продолжала я. — Я до этого и не знала, что детей, из сиротских заведений, отправляют каждое лето в вашу «реабилитацию». Да?
— Да, — не могла не подтвердить психиатр.
— Так они у нас были, после вашей «реабилитации». Там же их держат на медикаментах?
На слабеньких.
— Они были у нас, после лечения. Это же ужас, что было! Как они вообще интернат оставили целым! Даже воспитателей наших на работу с ними не брали. Дети приезжали со своими воспитателями. После медикаментов, на воле, дети эти — как бы «отрывались», что ли. Причём — на всём «отрывались». И на людях, и на вещах. И друг на друге. Дрались беспощадно, и всё разрушали вокруг себя.
— Нет, тут я с вами не согласна, — ответила мне психиатр. — Вернее, не полностью согласна. Отделение реабилитации — неплохое, и оно свою функцию хорошо исполняет. Вы не забывайте, с кем оно имеет дело, это отделение. А отделение для младших — это, вообще, почти элитный детский сад, хоть там и школьники лежат. Там и цветы, и игрушки, и индивидуальные занятия. И прогулки.
— Я говорю о том, что видела. Вообще детей-сирот видеть тяжело, а если ещё их много…
— Да, я и сама преклоняюсь всегда перед теми, кто работает с сиротами. Я бы, если бы моя была воля, ввела бы в психиатрию специальный курс, по сиротской психологии, и по сиротской психиатрии. Гораздо полнее бы это преподавала, чем нам преподают. У вас же, в интернате, тоже сирот много?
— Много. Только у нас — и родительские дети есть, и не только «социальных» родителей, но и «нормальных». У нас это сиротство как-то не бьет в глаза. И всё равно, иногда кажется, что у этих детей — какой-то части души… не хватает, что ли. И, как не бейся, как не пытайся её восполнить — нет её, и всё. Воспитатели — не все выдерживают.
