— Кто это прикрывается?
Я замолчала. Мне было трудно говорить. Человек, с которым я разговаривала, не понимал меня и не слышал. Я боялась, что расплачусь перед ней — перед этой холёной, знающей своё дело, и уверенной в себе женщиной.
— Галина Николаевна, вы меня поймите правильно… — начала я ещё раз. — Я понимаю, что трудные времена. Что дают продуктов — всё меньше и меньше. И даже, если возьмут кухонные немного — ничего не сделаешь…. Но не так! Не половину! Ведь от кого берём-то? От сирот!
— Как это — немного возьмут? Что это за разговоры такие? Запомните! Никто ничего не имеет права брать! И у нас в интернате — никто и ничего не «берёт», как вы изволили выразиться! И не думайте, что вы одна тут — честная, а все остальные — воры.
— Так почему же такие порции?
— Мы сами едим и кормим бесплатно — всю обслугу.
Вы же знаете, Галина Николаевна, закон котла. Десять человек питается от сотни, и выход готовой продукции практически не меняется. У нас и кормится-то, всех сотрудников наших — как раз, по этому закону. У нас недостача гораздо больше, чем на кормёжку сотрудников. У нас в сводке детей всегда больше числится, чем на самом деле. И вы это знаете. И воспитатели питаются за счёт отсутствующих детей.
— Что это за дурацкие подсчёты? Где это вы выискали такой закон?
— В армии. Муж рассказал.
— Вы ещё и с мужем делитесь?
— Не всем, но делюсь. Это разве плохо?
— А вы поменьше делитесь с посторонними своими домыслами, пока они не доказаны. Особенно — о воровстве. И ещё… Я хотела вам сказать. Что это за врач, который дружит с санитаркой? Вы с ней — тоже всем делитесь?
— Она…
— Пусть Надежда Ивановна в прошлом — и инженер, но сейчас — она санитарка. Уборщица! А вы с ней кофе распиваете. Во что вы вообще превратили свой кабинет? Это должен быть кабинет врача, куда можно зайти официально. А у вас что там такое? То ли кафе, то ли молельная комната. И ходят туда к вам все, когда захотят.
— А…
— И вообще, иконы, как и другие проявления культа, в детских учреждениях запрещены. Так что, сделайте выводы.
— Галина Николаевна… — мой голос предательски задрожал. Кто-то уже и про икону рассказал. Её же не видно при входе…
— Что Галина Николаевна?
— Всё-таки… Как мне быть с проверкой кухни?
— Проверяйте. Это ваше право. Только если вы хотите жить нормально, то и проверяйте — с умом.
— А вы? Вы придёте проверять?
— А я проверю так, как проверяет директор, а не так, как вы. За меня — будьте спокойны. И я обойдусь без ваших указаний. У вас всё?
