– Знаешь, иногда бывают женщины, которых трудно бросить, – говорю я. – Истерички, внушаемые, легко заводятся, убеждают себя, что ты обязан с ними быть, и преследуют тебя годами. Ну, телки из тех, что плещут в лицо твоей новой подружке серную кислоту.
– Да, – кряхтит он.
– Света была из этой породы, – говорю я.
– Лучший способ от нее избавиться, подумал я, – делюсь я с легавым, – и показался мне этот. Подсунуть ей какие-нибудь фото измены. Чтоб она рассвирепела и все закончилось.
– Но твоя жена оказалась баба с характером, – качаю я головой.
– Взяла да и убила себя, – пожимаю я плечами.
– А дальше, – говорю я, – мне пришлось лишь успевать за течением, потому что от меня уже ничего не зависело. Ни-че-го.
– Подружка, чьи фото с тобой подсунули, то есть ты подсунул? – спрашивает он.
– Ты мог узнать, что это я их спер, – говорю я.
– Священник? – спрашивает он.
– Ты будешь смеяться, – говорю я, – но я католик и выболтал ему все на исповеди.
Он смеется, содрогаясь от боли.
– Но почему так… жестоко? – шепчет он.
– Ну, это же маньяк убил, мать его, – улыбаюсь я.
– Ты же сам мне при первой нашей встрече сказал, что это маньяк какой-то подложил пленки, – напоминаю я.
– Это была версия, – по слогам хрипит он.
– Ну я ее и воспринял, – говорю я.
– Вот и пришлось грохнуть священника, как и полагается маньяку, – сожалею я.
– А не как хотелось бы, культурно и без шума, бля, – говорю я.
– Я даже дневник за этого маньяка стал вести, – говорю я.
– Чтоб, если что, подложить кому-нибудь, – улыбаюсь я.
– А почерк? – спрашивает он.
– Мы живем в эру компьютеров, – напоминаю я.
– Кстати, автором будешь ты, – сообщаю я.
– Если не выкарабкаешься, – говорю я.
– Разумно, – кивает он слегка, – вали все на мертвых.
– Ага, – говорю я.
– Милый, – говорит он.
Мы смеемся.
– Давай-ка покажи пузо, – говорю я.
– Брось, – шепчет он, – в домашних условиях такую рану не зашить и пулю не вынуть.
– Забавно, – говорю я.
– Что? – спрашивает он.
Я объясняю. Снимаешь себя с телкой, чтобы подсунуть пару фоток ревнивой любовнице, чтобы она от тебя свалила, а та берет да и устраивает выстрел в сердце. Ты, чтобы ревнивый легавый, ее муж, тебя не прибил, переводишь стрелки на какого-то парня, и легавый верит в этого парня. И ты, чтобы все это выглядело убедительно, время от времени делаешь то, что этот парень должен делать. В результате из обычной сорной любовной истории произрастает куст трупов. Легавый соглашается. Луна хихикает.
– Да еще и влюбляешься впервые в жизни, – говорю я.
