Ее мать скончалась в 2006 году, но чтица все равно по доброй воле каждую неделю приезжала, чтобы читать обитателям приюта, у которых не было семьи или которых редко — если вообще — навещали. Директор приюта назвал мне ее имя и дал номер ее телефона. Нет, сказал он мне, насколько ему известно, человек, который называл себя Уильям Джеймс Генри, не общался близко ни с кем из других постояльцев. Единственным его посетителем была эта самая волонтерка, которая сейчас сидела напротив меня, потягивая из высокого стакана чай со льдом, в котором не оставалось никакого льда. Возможно, она мне поможет, сказал директор.
— Ничем не могу вам помочь, — сказала мне сейчас чтица.
— Он никогда ничего не говорил? — спросил я.
— Он называл только свое имя и год рождения.
— Тысяча восемьсот семьдесят шестой.
Она кивнула.
— Я подшучивала над ним. Я говорила, да ладно вам, Уильям, вы не могли родиться в этом году. Он кивал, а потом снова это повторял.
— Что он делал, когда вы ему читали?
— Смотрел в никуда. Иногда засыпал.
— У вас когда-нибудь создавалось впечатление, что он слушал?
— Не в этом было дело, — сказала мне она.
— А в чем же?
— Общение. У него никого не было. Только по вторникам в два часа у него была я.
Она потягивала чай. Фонтан журчал. С одного края бассейна вода вытекала и выплескивалась на булыжник. Фонтан был установлен на мягком песчаном грунте, и его немного перекосило. На другой стороне двора за столиком сидели двое постояльцев, мужчина и женщина. Они держались за руки и смотрели — или казалось, что смотрели, — как играл свет в струях фонтана. Она кивнула в их сторону.
— Одно время у него была и она.
— Была она? А кто она?
— Ее зовут Лиллиан. Она была подругой Уильяма.
— Его подругой?
— Не только его. С тех пор как я здесь бываю, она поменяла примерно двенадцать друзей. — Чтица коротко рассмеялась. — У нее, бедняжки, болезнь Альцгеймера. Она ходит от мужика к мужику, липнет к ним по несколько недель, а потом теряет интерес и подбирает кого-то другого. Персонал называет ее сердцеедкой. Некоторые постояльцы очень переживают, когда она их бросает и уходит к другому.
— А Уильям переживал?
Она покачала головой.
— Трудно сказать. Уильям был… — Она подыскивала слова. — Иногда казалось, что он был аутистом. Не полное помешательство, но что-то такое, от чего он страдал всю жизнь.
— Он не был аутистом.
Она отвела взгляд от Лиллиан и ее компаньона и изучающе посмотрела на меня, подняв брови.
— Да?
