Сония поднялась, ноги, похоже, не хотели держать ее.
— Не все. — Она взяла сумочку. — Один компакт-диск у меня здесь.
Инспектор нахмурил брови.
— Почему он оказался у вас? Сами же говорите, что он так трясся над тайнами своей работы…
Сония протянула диск полицейскому.
— Насчет меня он мог не беспокоиться. Дома у меня компьютера нет. В общем, здесь фотографии, оцифрованные фотографии. Он поручил мне пойти с ними в фотостудию, чтобы там что-то подретушировали, что-то осветлили, что-то увеличили. Вчера я не успела и хотела сделать это сегодня, после сиесты.
Инспектор протянул руку и взял диск.
— Мы вернем его, когда закончим следствие.
Когда это случится, и случится ли вообще, подумала Сония, но, конечно, вслух этого не сказала.
Атланта, Джорджия, Парк-Плейс, 2660, Пичтри-роуд,
следующим вечером
Теплый весенний ветерок очень деликатно напоминал о том, что примерно через месяц установится очень жаркая и влажная погода. Двоим мужчинам, стоящим на балконе двадцать четвертого этажа, лежавший внизу город казался россыпью драгоценных камней, протянувшейся к южному горизонту, где мелькали взлетавшие и снижавшиеся самолеты, похожие на рой встревоженных светлячков. Мужчины взирали на это молча, попыхивая сигарами.
Тот из них, что был пониже ростом, чернокожий, в рубашке спортивного стиля с открытым воротом — из-под него выглядывал золотой крест, — с удовольствием погладил живот.
— Deorum cibus!
Второй, тоже одетый по-домашнему, хохотнул.
— Да, Фрэнсис, действительно, пища богов. По крайней мере, вы отдали дань моим стараниям. Но, самое главное, что jejunus raro stomachus vulgaria temnit.
— Гораций действительно говорил, что голодный живот редко отказывается от самой простой пищи, но этот потрясающий обед можно назвать как угодно, только не простым. — Отец Фрэнсис Нарамба шутливо нахмурился. — И кстати, должен заметить, с тех пор как в вашем доме появилась Герт, качество еды здесь стало несравненно выше. Лэнг, я не намерен поучать, но…
Лэнгфорд Рейлли посмотрел на столбик пепла на кончике своей сигары.
— Фрэнсис, но ведь вас никто не заставляет, — добродушно отозвался он. — Мы, безбожники, смотрим на жизнь во грехе совсем не так, как вы, паписты. Вы когда-нибудь слышали насчет capistrum maritale[7]?
Теперь уже Фрэнсис усмехнулся — словно ветерок зашуршал сухими листьями.
— Как священник, я могу не страшиться брачных уз, о них писал Ювенал. Но ваш первый брак был удачным. Если бы Дон осталась жива…
