Ну да: кому нужен простой карандаш, когда есть ручка за 18 миллионов долларов.
Для носителей не обывательского, а исторического сознания Гагарин — фигура, являющаяся моральным оправданием и свидетельством исторической целесообразности советского — да, крайне бесчеловечного на одной из стадий — утопического проекта. Моральным оправданием — и еще подтверждением его «нормальности», естественности, раз уж тот оказался в состоянии дать здоровое потомство; в том, что Гагарин — с его улыбкой, открытостью, феноменальным магнетизмом, с его очевидно здоровыми — прямо-таки рифеншталевскими — генами полностью подходит под это определение, никто не сомневается.
Наконец, для «мечтателей» жизнь Гагарина — опыт абсолютной свободы, удовлетворенной страсти к полету; а сам Гагарин — воплощение синтеза Человека, Машины и Государства; олицетворение шестидесятых с их трогательным проектом будущего. Ангел, который позволил человечеству прожить на самом деле прекрасное мгновение — когда все вдруг стали думать не о деньгах, сексе и карьере, а о звездах и о космосе как потенциальном рае. Романтический герой, который слетал, да еще и потом, когда мог всю оставшуюся жизнь спокойно обналичивать доставшуюся ему славу, когда сама система, внутри которой он жил, что называется, стимулировала его к недобросовестности, — все равно рвался летать и в конце концов красиво погиб. Для них Гагарин — Личность с большой буквы, воплощение glamour of space[5] и образец для подражания.
Даже простой карандаш, как видите, на поверку может оказаться чрезвычайно сложным предметом.
Очень-очень простой очень-очень сложный карандаш.
Был такой американский экономист и политик Леонард Рид; иногда он обращался к литературному творчеству и однажды сочинил знаменитое эссе, которое называлось «Я, Карандаш» (8). Написанное от имени карандаша («Я — графитовый карандаш. Обыкновенный деревянный карандаш, меня знают все мальчики, девочки и взрослые — кто умеет читать и писать»), оно стало классикой потому, что в нем иллюстрируется идея пользы, которую приносит обществу работа «невидимой руки рынка». Мы, однако, вспомнили его совсем по другому поводу. До того как сделать свои либертарианские выводы, Рид показывает, что простой карандаш только кажется простым, а на самом деле достоин восхищения и благоговения; он скрывает в себе важную тайну и, если проследить его генеалогию, может преподать нам серьезный урок.
«Простой, говорите? Но только вот ни одна душа на всем белом свете не знает, как меня делают. Фантастика, вам не кажется? Особенно когда понимаешь, что в мире ежегодно выпускают несколько миллиардов нашего брата. Возьмите меня в руки, рассмотрите хорошенько. Что вы видите? Ничего особенного: немного дерева, лак, маркировка, графитовый стержень, чуть-чуть металла и ластик». Дальше Рид детально отслеживает процесс производства простого карандаша. Он объясняет, что прежде всего нужно спилить дерево и доставить его на фабрику — а для этого сначала требуется сделать пилу и грузовики.
