— Тут у меня свое вино, — сказал он. — С прошлого года еще.
И чего он так разошелся? Это Валерка-то, который обычно если и выпивал, то рюмку-другую…
— Хорошо у тебя, — вдохнул майскую свежесть Николай.
— Приезжай чаще.
Николай кивнул и снова вдохнул полной грудью. А Валерка тем временем снова наполнил стаканы. И чего он, действительно, но его уже понесло, теперь бы его никто не остановил, и он рассказывал про то, какую счастливую жизнь он ведет, и про дом, и про то, как его уважают, и про жену свою замечательную, и как его отговаривали все жениться, а он все-таки женился, и как он теперь счастлив, и они с ней живут душа в душу, ну прямо как брат с сестрой…
— Как брат с сестрой? — улыбнувшись, переспросил Николай.
— Ну да, — подтвердил Валерка. — Я же ей говорю: Юльк, ну как мы с тобой будем этим заниматься, когда Он на нас смотрит.
— Кто смотрит? — не понял Николай.
— Николай Угодник, ты ж видел его икону. Она у меня напротив кровати висит.
— Перевесь, — сказал Николай.
Валерка на минуту задумался, потом замотал головой:
— Нет, ты что-то не то говоришь, как я его перевешу, и что значит перевешу, Он-то все равно видит. Понимаешь?
— Понимаю. А Юлька как?
— А что Юлька? Юлька с понятием. Она же тоже, считай, благодаря Николе от греха ушла. Так-то.
Николай промолчал. Он вообще был мастер молчать, в этом-то, может, и было его очарование. Он молчал, а люди называли его прекрасным собеседником.
И тут появилась Юлька. Ну ладно, Валерка напился, чего с ним уж сколько лет не случалось, а эта-то с чего сбрендила? Никуда, оказывается, не выкинула она свою укороченную «что чуть ли не трусы видать» юбку, а вот она эта юбочка, хранила ее, выходит, Юлька где-то в сундуках для какого-то случая. А каблуки-то зачем было надевать, ну это уж… Как можно в каблуках топтаться по грядке, да еще прокрутиться, так что чуть ли не по щиколотку ввинтиться в рыхлую землю, и при этом подправить рукой распущенный волосы, а потом спросить:
— Ну как?
— Впечатляет, — сказал Николай и потянулся к банке.
Еще бы это не впечатляло! Женщина на огороде — с распущенными волосами в короткой юбке — в голубоватом лунном освещении! Еще бы!
А Валерка обалдело молчал, и когда уже стакан был у него в руке, растерянно пробормотал:
— Вот… моя жена… Юлька… мы с ней как брат и сестра… вот…
Юлька вытянула ввинтившиеся в огородную почву каблуки, и насколько это можно было грациозно, — это получилось как у страуса на прогулке по Сахаре — двинулась к мужчинам. И, нанеся изрядный урон огуречным грядкам, уселась к Валерке на колени. Вид у Валерки был никудышный.
