В ушах перепуганной девушки раздался странный звон, во рту пересохло.
— Боже мой, что вы говорите? — прошептала она. — О чем вы?..
С видимым усилием Бреттон сдержал свой гнев; слегка расслабил мертвую хватку, но голос по-прежнему оставался мрачным.
— Да о том, милая, что хоть вы и ничего не помните о событиях новогоднего вечера, но я-то хорошо помню, что произошло между нами!
— Ничего не понимаю… — еле слышно пролепетала побелевшая Джулия. Доминик насильно повернул ее к длинному кожаному дивану с низкой спинкой. Девушка уперлась и вцепилась в его руку. — Нет, говорите, — исступленно потребовала она. — Теперь мне нужно знать…
— Тебе нужно сесть, а то упадешь. — На мгновение Бреттон отпустил Джулию, и у той тут же подкосились колени. — Теперь видишь? — сказал Доминик, помог девушке подняться и повел по толстому ковру. — Я ничего не скажу, пока ты не сядешь.
С трудом переставляя ноги, ощущая свинцовую тяжесть во всем теле, девушка опустилась на кожаные подушки. Доминик сел рядом и принялся растирать ее ледяные руки.
— Ты изо всех сил сопротивлялась, когда я хотел вернуться к этой теме, но скажи хотя бы сейчас… что ты помнишь про ту вечеринку?
Не в силах поднять глаза, Джулия смотрела на носки своих черных туфель.
— Ничего. Меня тошнило. Я пошла спать в один из кабинетов, — на память послушно перечислила она. — Потом проснулась и пошла домой.
— Кратко, но доходчиво, — проворчал Доминик. — Так вот, дорогая, кабинет, в который ты пошла спать, был мой. Я нашел тебя там, когда вернулся с вечеринки, на которую прибыл прямо из аэропорта. Предыдущие пять дней я провел, мотаясь по всему земному шару, летал из Америки в Европу, из Европы в Азию и обратно. График оказался слишком напряженным даже для меня. Я выпил пару стаканчиков того, что так же, как и ты, посчитал безобидным пуншем… К тому времени, когда на моем диване оказалась маленькая «серенькая мышка», я уже неважно соображал…
Затем Бреттон замолчал так надолго, что Джулия была вынуждена поднять глаза. Он явно ждал этого взгляда; лицо Доминика казалось твердым и решительным, голубые глаза приобрели стальной блеск.
— Я не включал свет, поэтому, когда ты проснулась, так и не поняла, кто я такой. Подробности стерлись из моей памяти, я был пьян, как никогда в жизни, но помню — ты говорила о бросившем тебя женихе и плакала, а я лежал рядом и держал тебя в объятиях. Ты казалась маленькой, нежной и беспомощной, совсем не похожей на ту бодрую и энергичную мисс Сноу, которую я считал способной справиться с чем угодно… — Тут голос Доминика дрогнул; он выглядел неуверенным в себе и даже слегка пристыженным. — Ты так дрожала, так плакала, что мне захотелось тебя утешить. Утешение вылилось в поцелуй, поцелуй сменился желанием прикоснуться к тебе, а ты оказалась такой теплой, такой сладкой, что одно потянуло за собой другое.
