Хотя многие готовы были вернуться на родину, но предводителю ватаги Буривому показалось мало добычи, и он решил напасть на крупный город Амуль. Высадились в полночь и двинулись к городу. На рассвете увидели зубчатые стены, быстро изготовились к приступу. Но тут с крепости ударили барабаны, отворились ворота и на русов двинулись войска, со спины ударила кавалерия. Как видно, молва о набегах дошла до персидского шаха, и он прислал подкрепление. Началась страшная рубка. Только половине русов удалось пробиться к судам и поспешно уйти в море. Обозленный Буривой развернул суда к апшеронским берегам и вдоволь потешился над приморским населением. Там соединились со вторым отрядом. Но начались зимние ветра, на море заштормило, пришлось прибиться к одному из островов и остаться на зимовку. Наскоро соорудили землянки, камышом закрылись от ветров, но одолевали сырость, холода, нехватка пресной воды. Начались болезни, кладбище стало быстро заполняться свежими могилами.
С установлением теплой и тихой погоды отправились на север. В устье Волги половину добычи послали хазарскому кагану и без опаски двинулись мимо Итиля. Но оказывается, гвардию кагана составляли мусульмане, много мусульман было в окружении властителя хазар. Они были извещены о грабежах и насилиях русов над мусульманами и обратились с просьбой к нему: «Позволь нам разделаться с этим народом: он вторгся в землю братьев наших, мусульман, пролил кровь их, попленил их жен и детей». Каган не в силах был удержать их. Они устроили засаду и истребили почти весь отряд. Немногим удалось вырваться из этой кровавой сечи и бежать на север. Но там они попали под удары болгар и буртасов. Лишь жалкие остатки их вернулись на Русь.
В начале 912 года Олегу занедужилось. Он заперся в своих покоях, никого не принимал, никого не хотел видеть. К нему вернулась старая болезнь, к тому же он, как видно, продолжал тяжело переживать гибель своего сына Рогволда. Но с наступлением весны ему стало легче, он вызвал к себе Игоря и Ольгу.
Великий князь сидел в кресле. Одет он был в белое корзно, окаймленное золотой нитью, седые волосы были распущены по плечам, и, хотя лицо его было бледно, глаза из-под широких бровей глядели весело и зорко.
– И снова идете ко мне только вдвоем, – с усмешкой проговорил он довольно бодрым голосам. – А я думал, что увижу вокруг вас кучу ребятишек. Нехорошо, нехорошо обманывать надежды старого человека, тем более великого князя!
