Дядя Сид ничем не отличался от своих братьев в проявлениях рыцарства, темперамента и способности пить. Он мог опрокинуть и человека, и кружку пива с такой же готовностью и так же ловко, как и они. Но его работа водителем автобуса (и его ревматизм) — оба процветали — мешали утолению его потребностей. В конце концов, из-за своих склонностей, он добился официального осуждения, и именно на этом месте судьба низвергла его.
Когда он женился на тете Алисе и стал отцом двоих ребятишек, работа заставляла его придерживать свою необузданность. Но все равно закон оказался против него, и вскоре он попал в беду. Он был лучшим водителем омнибуса в Строуде, без сомнения; причем, много безопаснее и даже вдохновеннее, когда бывал пьян. Все знали это — кроме автобусной компании. Он стал получать замечания, предостережения, строгие предупреждения, и, наконец, дошло до задержания зарплаты.
Когда случалось последнее, он, из уважения к тете Алисе, всегда совершал самоубийство. Он, правда, сделал гораздо больше попыток самоубийства, чем любой из моих знакомых, но всегда самым нерезультативным способом. Если он топился, канал оказывался высохшим; если прыгал в колодец, тот тоже был пустым; а когда он выпивал дезинфицирующее средство, рядом всегда наготове стоял антидот, с четкой этикеткой, к вашим услугам, готовый решить вашу проблему. Он рассудил, и вполне разумно, что гнев тети Алисы при известии об очередной задержке зарплаты утонет в ее гораздо большей тревоге, когда она снова найдет его при смерти. И тетя Алиса никогда не подводила его в этих расчетах и прощала его каждый раз, когда он поправлялся.
В тот вечер мы поздно засиделись на кухне и вдруг услышали громкий стук в дверь. Заполошный голос кричал: «Анни! Анни!», и мы поняли, что что-то случилось. Кухонная дверь со скрипом отворилась, и показались три фигурки в черных одеждах. Это прибежала тетя Алиса с двумя маленькими дочками, все трое надели воскресную одежду. Они застыли у кухонного порога, молча, как привидения, на лице тетушки Алисы с огромными карими глазами лежала тень трагического рока.
— На этот раз ему удалось, — выдавила она наконец. — Оно случилось. Я знала, что он добьется своего.
В ее голосе звучали нотки мистического заклинания, которые падали кристалликами льда мне на сердце. Драматическим жестом она обняла своих маленьких, хорошеньких девочек, но те только вырывались, сопели и хихикали.
— Он больше никогда не придет домой. Им пришлось уволить его. Теперь он ушел и покончил со всем этим.
