Герцог знал, что Имена не спала уже двое суток, за исключением кратких моментов забытья, будучи привязанной к мачте, или нескольких моментов между выполнением различных дел. Сам же Максим большую часть времени проводил в ее каюте, чтобы не пропустить там ее появление, но она вообще не спускалась вниз. Каждые несколько часов он выбирался на палубу, где бушевал шторм, свистел ветер и лил дождь, чтобы принести Имене горячего чая или вяленого мяса с хлебом. Иногда вместо него ходила Норис, которой чаще удавалось уговорить капитана поесть.
Максим удивлялся, насколько иными стали его заботы. Он мечтал лишь о том, чтобы пережить непогоду, если только Имена сумеет выкарабкаться тоже. Для этого он заставлял ее пить чай, с таким трудом подогреваемый на спиртовке, немного есть и хоть на несколько минут уходить с пронзительного ветра. Ему хотелось просто быть рядом с ней, пусть и не долгое время.
Дверь настежь распахнулась, и в каюту с трудом вошла Имена. Ее насквозь мокрая одежда была покрыта белыми пятнами соли и черными – смолы. Хотя раны, полученные в схватке с пиратами, постепенно затягивались, на щеке ее появился свежий синяк, губы растрескались, а глаза были красными, как у заядлого курильщика.
– Выглядишь восхитительно, – заметил Максим, действительно так считая.
– Не стойте на моем пути к кровати, – ответила Имена, делая неверный шаг вперед.
Герцог взял ее под руку и обнял за талию.
– Я помогу тебе, – предложил он.
– А где Норис?
– Занята. – Уложив Имену поверх одеяла, он взял ее босые ступни и также поднял их на койку. – Засыпай, а я пока сниму с тебя одежду.
– Это угроза или обещание? – с лукавой улыбкой спросила женщина. Глаза ее закрылись, и, когда Максим принялся развязывать мокрый узел, удерживающий ее брюки на талии, она уже спала крепким сном.
Герцог подумал о том, что она не заметит, если он обмоет ее холодной водой. Имена лишь один раз поморщилась, когда он стирал соль со свежих порезов на ее руках, а затем обрабатывал их зеленой лечебной мазью. Наложив повязки, Максим счел, что даже Нож осталась бы довольна его работой. Когда он стал протирать губкой лоно Имены, она пробормотала что-то, но не проснулась.
Он поборол желание поцеловать ее, вместо этого снял с себя одежду и лег рядом с ней. Койка не была рассчитана на двух взрослых людей, особенно если один из них такой крупный, как Максим, поэтому ему пришлось тесно прижаться к женщине. Положив ладонь ей на живот, он привлек ее к себе, и она идеально повторила форму его тела. Герцог отметил про себя, что они впервые лежат вот так вместе.
