На другом конце провода явно улыбнулись.
— О, здравствуйте, — тепло приветствовал ее женский голос. — Я так и думала, что узнала вас. Я сестра Глория.
Сердце у Люси чуть не остановилось. Но затем, когда шок прошел, она сказала:
— О да, здравствуйте, сестра. — Во рту у нее пересохло, и она едва могла вымолвить, — Что-то… случилось?
Люси услышала какой-то шум за спиной и, обернувшись, увидела стоявшую на лестнице тетю, одетую в старый зеленый шерстяной халат и новые розовые шлепанцы. Она застыла, вцепившись в перила, с лицом, побелевшим от страха.
Люси тут же захотелось подбежать и успокоить ее, но она вовремя вспомнила, о чем ей только что сказали, и осталась там, где была. Костяшки ее пальцев побелели — до того сильно она вцепилась в телефонную трубку.
— Не волнуйтесь! Я звоню вам не для того, чтобы сообщить плохую новость! — Сестра Глория радостно рассмеялась. — На самом деле совсем даже наоборот. Он только что открыл глаза! Десять минут назад, когда я его умывала. Я как раз говорила Дэвиду, что его надо снова побрить, и отпускала глупые шуточки по поводу того, как быстро у него растет борода, и тут он внезапно открыл глаза, посмотрел на меня и сказал, как ему жаль, что доставляет столько хлопот, а я чуть не свалилась от неожиданности!
Чтобы не упасть, Люси прислонилась к стене.
— О Боже, — только и выдохнула она дрожа.
Милли Грей была уже возле племянницы.
— Что? Что? — Она была вне себя от волнения. — Он не умер? Люси, что там говорят?
— Он вышел из комы, — ответила Люси, смеясь и плача одновременно, и передала трубку тете.
Милли ушам своим не верила.
— Вышел из комы? Ох, Люси! — Она поднесла трубку к уху. — Сестра? Говорит Милли Грей.
Уголком глаза Люси заметила, как к ним по лестнице в шелковом халате, надетом поверх пижамы, спускается Джеймс. Волосы все так же растрепаны, но румянец уже сошел со щек — Люси он даже показался необычно бледным и нахмуренным.
Пожалуй, это известие взволновало его не меньше, чем саму Люси. Очевидно, Джеймс слышал, что она сказала тете. Глаза их встретились, и Люси поняла, что он пытается по взгляду разгадать ее мысли, а потому тут же отвернулась.
Да она и сама, пожалуй, не знала, что думать. Сейчас она даже не думала, а только чувствовала — чувствовала бесконечное счастье от того, что Дэвид пришел в сознание, и радость за тетю Милли и дядю Уильяма, и невыразимое облегчение от того, что напряжение и боль последних дней наконец оставили их.
Люси отправилась на кухню: обычные домашние дела помогут ей немного успокоиться. Двигаясь чуть замедленно, она расставила чашки и тарелки, обратив внимание на то, что кто-то, очевидно дядя Уильям, уже позавтракал — на столе виднелась раскрытая пачка кукурузных хлопьев. Чай он заварил себе сам: рядом с тарелкой стоял уже остывший чайник, а в посудомоечной машине лежала использованная чашка.
