- Неважно. Одевай.
Хунари с отвращением взглянула на протянутый ошейник и открыла рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого только ойкнула и злобно зыркнула на мужа.
- Это только пока мы здесь - добавил Антон. - А Линда с Айри пока подождут нас снаружи и пообщаются. Вы же не возражаете?
- Да ладно, не тяни! Тоже мне проблема! - присоединилась Айри. Ольга подозрительно взглянула на неё, а затем неохотно взяла ошейник и застегнула его на шее.
Реализовав свою небольшую месть, Антон чувствовал себя удовлетворённым, и разливался соловьём. Вернее, как говорили в здешних местах, сарикой. Трактира, или тем более ресторана, в которых привык выступать парень, в посёлке не было, однако играющее роль центральной площади пространство посреди посёлка тоже подходило для выступления, послушать которое собралась, похоже, большая часть населения посёлка. За последние несколько месяцев Антон успел освоиться, так что сейчас держал происходящее под контролем. Закончив первую историю, он сообщил собравшимся, что мог бы рассказать и ещё парочку, если публика проявит интерес, но пока что - не нужно ли кому-то лечение? Его невольница - целительница, и за небольшую плату может помочь. Оплата - после успешного лечения, первый пациент - бесплатно.
Отравившаяся свинья, свинья, подраненная каким-то хищником… Удовольствия это занятие хунари не доставляло, но работала она энергично и споро. И эффективно… Даже жрец посёлка, служитель Лаа, хоть и недовольно кривился, глядя на девушку, но одобрительно кивал каждый раз, когда очередной пациент - а после домашнего скота через руки хунари прошёл и местный житель со сломанной ногой - вставал на ноги. Однако Ольга определённо устала, так что парень решил сделать паузу и дать ей передохнуть, не рискуя использовать дар богини при жреце: хотя служители богов и обладали зачастую даже более низкой чувствительностью, чем обычные люди, но использование силы богини сложно не заметить, а Антону меньше всего хотелось, чтобы местные жители приняли его за жреца одной из богинь Леса.
- А теперь, почтенная публика, - произнёс он - дадим передохнуть моей невольнице и послушаем ещё одну историю.
Антон привычно начал рассказывать одну из множества хранившихся в его памяти историй - как местных, так и принесённых из дома и адаптированных к здешним реалиям. Язык говорит, а глаза смотрят; он обратил внимание, что к жрецу подошла какая-то женщина и стала что-то говорить ему на ухо; тот хмурился, но молчал. Хмм… Местная целительница, подзуживающая прогнать конкурентов? Родственница, которой жрец запретил обращаться за помощью к идеологической противнице?…
