Свет проникал к нам снизу, и это самым курьезным образом противоречило нашему земному опыту. На Земле солнечный или лунный свет падает сверху, или, преломляясь, доходит сбоку, но здесь он струился у нас прямо из-под ног, и, чтобы увидеть собственные тени, нам приходилось глядеть наверх.
Вначале я испытал нечто вроде головокружения, стоя на стекле и глядя вниз на Луну через сотни тысяч километров пустого пространства. Но это неприятное ощущение быстро рассеялось. И тогда я стал наслаждаться невиданным великолепием открывшегося передо мною зрелища.
Читатель легче всего может себе представить это зрелище, если в ясную летнюю ночь он ляжет на землю и, задрав ноги кверху, станет глядеть из-за них на Луну. По какой-то причине, вероятно потому, что отсутствие воздуха усиливало яркость лунного света, Луна уже казалась значительно больше, чем она кажется с Земли. Мельчайшие детали лунной поверхности видны были совершенно отчетливо. И так как мы смотрели на нее сквозь безвоздушное пространство, ее очертания обрисовывались ярко и резко. Вокруг Луны не было ни отблеска, ни марева. Звездная пыль, покрывавшая небо, доходила до самых краев диска, обозначая контуры его неосвещенной части. И когда я стоял и рассматривал Луну у себя под ногами, ощущение невозможности всего совершающегося овладело мной с удесятеренной силой.
— Кавор, — сказал я, — все это очень странно на меня действует. Помните акционерные общества, которые мы хотели учредить, и наши беседы о минералах…
— Ну?
— Я больше не в состоянии думать о них.
— Ничего, — сказал он, — это скоро пройдет.
— Надеюсь, что мне удастся преодолеть это, но только… мне теперь кажется, что наш земной мир никогда не существовал.
— Этот номер «Известий Ллойда» поможет вам убедиться в противном.
Сначала я бессмысленно таращил глаза на газету, потом поднес ее к лицу и убедился, что могу читать совершенно свободно. Взгляд мой упал на страницу объявлений. «Джентльмен, обладающий независимыми средствами, дает деньги взаймы», прочитал я. Ах, я хорошо знал этого джентльмена. Далее какой-то чудак хотел продать за пять фунтов «легкодорожный велосипед, совершенно новый, стоящий 15 фунтов», а дама, очутившаяся в затруднительном положении, стремилась сбыть с рук по дешевой цене серебряные ножи и вилки, свой свадебный подарок. Без всякого сомнения, какой-нибудь простодушный покупатель деловито осматривал эти ножи и вилки, другой простофиля с торжествующим видом катил на велосипеде, а третий — доверчиво совещался с благосклонным джентльменом в то самое время, как я читал эти строки. Я рассмеялся и бросил газету.
