Ошеломленная, Лаура уставилась на него большими ясными глазами бирюзового цвета. Она хотела задать вопрос, но стюард отвлек ее, попросив пристегнуть детскую переноску ремнем безопасности, пока они не взлетели.
Габриель смотрел, как она улыбается, глядя на сына, шепчет ему нежные слова любви и укрывает одеяльцем крохотные ручонки. Малыш зевнул.
Габриель чувствовал нечто странное.
Он выиграл. Он убедил Лауру. Они прилетят в Рио вовремя. Его план сработает. Он должен бы ощущать триумф.
Вместо этого Габриель был как на иголках.
Почему? Это точно не из-за денег, которые он ей пообещал. Миллион – ничто. Он готов заплатить в десять раз больше, лишь бы вернуть компанию отца. Он отдал бы все акции «Сантос энтерпрайзис», все контракты, корабли в Роттердаме и офисное здание на Манхэттене – все до последнего цента, до последнего стула. Нет, дело не в деньгах.
Самолет поднялся в воздух, оставляя Нью-Гэмпшир. Что-то тревожило Габриеля, и он не понимал, что именно. Может, тот факт, что он продемонстрировал Лауре свое отчаяние?
«Нет, – подумал он, сжимая челюсти. – Ей известно, как много эта компания значит для меня». Но хотя она увидела, как он уязвим, это помогло в конечном итоге добиться цели.
Значит, что-то другое. Габриель перевел взгляд, изучая сонного малыша, его темные волосики, яркие щечки.
Дело в ребенке. Ребенок выбил его из колеи.
Габриель наконец осознал, что беспокоит его.
Он не мог поверить, что Лаура легла в постель с другим мужчиной так быстро. Когда она решила уволиться пятнадцать месяцев назад, он отпустил женщину только по одной причине – ради ее собственного блага. Он заботился о ней. Габриель не мог дать Лауре то, о чем она мечтала: семью, детей, работу, не требующую полной отдачи. Утром, после того, как он совратил ее, Лаура заявила, что увольняется и едет домой. Габриель не стал возражать. Он предоставил ей шанс на счастье. Но вместо того, чтобы начать поиски своей половинки, Лаура, видимо, закрутила ничего не значащий роман с первым встречным. Она стала матерью-одиночкой и жила в бедности. Она позволила своему ребенку родиться без отца. Без фамилии.
Слепая ярость медленно заполняла его сердце.
Зря он отпустил ее.
Габриель взглянул на Лауру. Она откинулась на спинку кресла и сидела с закрытыми глазами, одной рукой придерживая сына. Женщина показалась ему еще более привлекательной. Даже ужасное бледно-розовое атласное платье, которое ей не шло, и омерзительная яркая помада не могли испортить ее естественную красоту. В ней таилась обманчивая невинность.
