В какой-то момент Белов почувствовал тупую боль в локте. Она быстро прошла, но Владимир с удивлением увидел на поверхности воды в ярком свете переносной лампы темно-красный круг. Это была его кровь, которая сочилась из разбитого локтя.
О незначительных травмах наверх не докладывали. Берегли авторитет экипажа и командира. Кто знает, что еще произойдет в море?
Через сорок минут прокладка была поставлена. Механик дал команду на запуск основного двигателя. Корабль пошел в базу своим ходом. Начальство на эскадре поняло комбриговскую телеграмму совсем уж буквально — корабль тонет и сигналы SOS не подает лишь по причине соблюдения скрытности. Командир эскадры выслал навстречу СКР «Летучий». Корабли встретились на входе в базу, и недоразумение разрешилось. Всю ночь комиссия штаба проверяла техническое состояние корабля. Прокладку, установленную в море, признали надежной, корабль оставили продолжать боевую службу и готовить к самостоятельному переходу во Владивосток.
Командир бригады капитан первого ранга Сергеев прибыл на корабль, стоявший у «американского» пирса, аккурат к завтраку. Пирс, то есть железобетонная платформа, к которой причаливают корабли, представлял собой подобие судна. Он мог самостоятельно, с помощью мотора, двигаться. А механизмы поднимали его до шести метров в высоту. Электрическое питание осуществлялось с берега, но на платформе находился и резервный дизель-генератор. Американцы еще в шестидесятые годы имели такие конструкции. Они были удобны, далеко выступали в море, что позволяло пришвартоваться к стенке причала большему количеству кораблей. Удобно, выгодно и экономично. Правда, перечисленные технические преимущества разрушили сами американцы, а наши специалисты и не пытались их отремонтировать. Все ходили вокруг, облизывались, советовались с Москвой, но ничего не сделали.
В кают-компании комбриг сообщил последние новости.
— В базу прибыл новый корабль из Владивостока, сторожевой корабль. Командир и замполит — совсем молодые ребята.
К тому же Сергеев принес сумку с письмами. Однако никто из офицеров ее как будто не заметил. Все ждали от него известий об уходе корабля домой. Пять месяцев боевой службы заканчивались. Бывали случаи, что на несколько месяцев пребывание в дальнем походе продлевалось. Но такого поворота событий никто не хотел.
Сергеев между тем сделал вид, что не понимает нетерпения офицеров.
— Все слышали историю, как неделю назад два офицера-строителя пьяными ввалились на вьетнамский пропускной пункт? Приставали к военнослужащей-вьетнамке, а потом ударили их офицера, который сделал им замечание? — спросил он, обращаясь к Белову как к старому знакомому.
