— А вы пришли, чтобы прицениться к моей куртке?
— Нет. Я пришёл к вам в гости. Правда, в гости ходят по приглашению. Но специфика работы понуждает меня пренебречь некоторыми условностями. Поэтому я решил лучше прийти в гости к вам, чем приглашать вас к себе. Так, мне кажется, лучше.
— Кому лучше?
— Вообще лучше, — сделал неопределённый жест рукой Стас.
— Видимо, вы полагаете, что допросы в неофициальной обстановке более эффективны?
— Я уже сказал, что это не допрос. А что касается эффективности — несомненно. Я вам напомню о причине и цели своего визита, — тихо сказал Стас, и голос его стал жёстким. — Убита при непонятных обстоятельствах женщина, которую вы, по моим сведениям, любили, на которой собирались жениться и были ею не так давно отвергнуты. Во всяком случае, я мог рассчитывать на вашу всемерную помощь в розыске убийцы. Поэтому я пришёл сюда. В этой, как вы говорите, неофициальной обстановке она бывала много раз, здесь ещё должно быть эхо её голоса, и вы должны это помнить и рассказать мне всё, имеющее отношение к делу.
— Но вы же подозреваете меня. Это кощунство!
Стас посмотрел на него и сказал:
— Подозрения, уложенные в рамки уголовного закона, являются только следственными действиями. И всё! Вы мне лучше расскажите, что вы делали в понедельник вечером.
Ставицкий походил по комнате:
— В театре я был свободен. Позвонил Тане в редакцию около пяти, может, в половине шестого, предложил встретиться, поговорить. Она куда-то торопилась, сказала, что ей надо с кем-то увидеться. Велела позвонить в среду. Я поехал к Генке Григорьеву…
— Кто это?
— Мой приятель — тоже актёр. Его не оказалось дома. Там рядом с ним кинотеатр «Прогресс». Делать было нечего — зашёл на семичасовой сеанс. Потом поехал в ресторан, поужинал и отправился домой спать. Вы удовлетворены?
— Почти. Вы откуда звонили Тане?
— Из дома.
— Через сколько вы вышли?
— Вскоре. Минут через тридцать, наверное.
— Где живёт Григорьев?
— На Ломоносовском проспекте.
— Каким транспортом ехали к нему?
— Четвёртым троллейбусом.
— Итак, складываем: пять тридцать — вы звонили Тане, плюс полчаса на сборы — шесть. Минут пятнадцать ходьбы до остановки четвёртого троллейбуса, плюс минут тридцать езды. Значит, без четверти семь вы были у Григорьева. Так?
— Так.
— Когда вы уходили из дома, кто-нибудь из соседей вас видел?
— Понятия не имею. Я как будто никого не встретил.
— Идёмте дальше. Дома у Григорьева вас кто-нибудь видел?
— Нет, я же сказал, что его не было.
