Это ему следовало бы сделать сразу — совсем иное дело было так мчаться к шоссе. Я удобно устроилась у него на спине, лихо помахивала рукой и командовала: «Ну-у, ну-у! Беги, Пааво Нурми! Ну-у, ну-у!»
— Не сдавливай мне горло, — ворчал папа. — Эта злосчастная муфта, что болтается у тебя на груди, скоро протрёт мне дырку в затылке! Ёлки-палки, автобус уже у поворота! Держись покрепче обеими руками за воротник моего пальто — наверняка придётся установить мировой рекорд!
Мы успели к шоссе как раз, когда автобус с шипением остановился. Дверь автобуса отворилась, и из неё на нас смотрело много-много спин в чёрных и коричневых пальто и одно розовое лицо.
— Товарищ, к сожалению, мы не можем вас взять, — сказало розовое лицо. — Омнибус и так переполнен, а вы ещё с ребёнком…
— Сама она даже выщипала себе брови, чтобы лучше поместиться в автобусе!
— Да, грустная история, — сказал папа, хотя голос у него был вовсе не грустный, а даже слишком радостный и бодрый. — Молодая прелестная дама даже не может себе представить, какой несчастной будет одинокая бабушка, если единственная внучка не попадёт к ней на день рождения…
— Хм, — хмыкнуло розовое лицо, приподняв уголки ярко-красных губ, и крикнуло в сторону чёрных и коричневых пальто:
— Товарищи пассажиры, попробуем чуть-чуть потесниться! Сзади есть немного места!
— Но мы едем на день рождения дедушки, — шепнула я отцу, дёрнув его за рукав пальто. — Почему ты сказал, что бабушка будет несчастна? Я не Красная Шапочка!
— Тихо! — шепнул папа в ответ. — Дедушки и папы никого не интересуют. Мамы и бабушки — они самые важные, с ними больше считаются! А кондуктор в автобусе, как капитан на корабле.
«Кондуктор» — это слово надо запомнить. Мама называла таких женщин «билетёршами», но это даже и вполовину не звучало так значительно, как «кондуктор».
— Товарищи пассажиры! — опять крикнула розоволицый кондуктор. — Пожалуйста, потеснитесь чуть-чуть, чтобы внучка могла поехать к бабушке!
Чёрные и коричневые спины чуть продвинулись вперёд от автобусной двери — как раз настолько, что мы с папой поместились. В автобусе действительно было жутко тесно, и воздух между коричневыми и чёрными пальто пах бензином и сырой одеждой. Розоволицая кондуктор сидела за блестящей железной трубой, на голове у неё был чёрный берет с серебряным значком, а на груди странная из чёрной лаковой кожи сумочка, с которой свисали белые и голубые билетные рулончики.
— Огромное вам спасибо, — сказал папа и протянул кондуктору деньги. — Будьте добры, один билет до Йыгисоо!
